– Вы хотите сказать, что, побывав где-нибудь однажды, вы запомните место на всю жизнь? – спросил Гримстер.
– Чаще всего, да.
– А то, что делали в какой-нибудь день, если этот день был необычный, ваш последний день рождения, скажем, вы тоже вспомните?
– Думаю, да.
– Так где же вы были и как провели свой последний день рождения, Лили?
– Я была во Флоренции, жила в отеле «Эксельсиор», и миссис Харроуэй пригласила меня в Пизу посмотреть падающую башню. После мы пообедали в ресторане с видом на море, ели каких-то улиток в винном соусе и не очень вкусную рыбу. Страшно костлявую.
– Миссис Харроуэй подарила вам что-нибудь?
– Да.
– Что?
– Комбинацию из зеленого шелка с черными лентами на плечах, груди и подоле.
Плавно, помня, что Вольгиези советовал без заминок, избегая острых углов, переходить от одной мысли к другой, Гримстер подвел Лили к той единственной области ее памяти, которая его интересовала:
– Вы помните день, когда умер Гарри, правда, Лили?
– Да, Джонни.
– Вы не против, если я задам несколько вопросов, касающихся того периода вашей жизни?
– Нет.
– В тот день вы улетели в Италию, верно?
– Да.
– Насколько мне известно, вы долго готовились к поездке, паковали чемоданы и прочее.
– Порядочно.
– И занимались этим за день до отъезда?
– По большей части, да.
– И точно помните, когда? Утром, днем или вечером?
Ни секунды не колеблясь, Лили ответила:
– Я упаковывалась весь день. Немного утром, немного вечером.
– А почему не сложили все сразу?
– Потому что были другие дела: я еще гладила и шила.
Сдерживая возбуждение, стараясь сохранить бесстрастный голос, Гримстер спросил:
– Вы хорошо помните тот день, Лили?
– Да, Джонни.
– Ладно. Тогда опишите его. Не все до мелочей, конечно, а основное. Начните с утра.
– Попробую. Значит, так. Встали мы поздно, позавтракали, потом Гарри читал газеты, а я прибиралась. Посуду, знаете ли, мыла, постель заправляла…
Гримстер сидел почти так же, как тогда, когда впервые, не прибегая к гипнозу, спрашивал, что Лили делала в тот день. И рассказывала она сегодня почти то же самое: о ленче с бутылкой вина, о том, как после него они пошли заниматься любовью и как потом Гарри прилег отдохнуть… Все совпадало до мелочей, до супа и жареной камбалы на обеде, до чтения и телевизора. Между тем Гримстер знал: ничего этого не было, но Лили, которую он время от времени направлял вопросами, продолжала рассказ неспешно, жутковатым монотонным голосом.
Когда она остановилась, Гримстер произнес:
– Понятно. Ну, хватит пока говорить о той пятнице. Скажите, Гарри вас часто гипнотизировал? Вернее, регулярно?