Гримстер откинулся на спинку кресла, не сводя с Лили глаз. Ни один мускул на ее теле не дрогнул. Казалось, она не дышит. Гримстер поднял левую руку, чтобы видеть и лицо девушки, и секундную стрелку часов. Она описала полукруг, круг и еще полкруга, но Лили по-прежнему молчала. Гримстер дал девушке пять минут, ждал, не прерывая ее оцепенения. Потом сказал:
– Хватит, Лили. Теперь расскажите о настоящей пятнице. Куда вы ездили с Гарри и чем занимались?
Она ответила:
– Значит, так. Встали мы поздно, позавтракали, потом Гарри читал газеты, пока я прибиралась. Посуду, знаете ли, мыла, постель заправляла…
Гримстер сидел и слушал, как она повторяет то, что говорила раньше, пользуясь почти теми же словами и выражениями, выслушал все до конца, надеясь на какое-нибудь отклонение, что ей удастся восстановить хотя бы часть настоящего дня. Но надежды не оправдались.
Когда она закончила, он тихо сказал:
– Спасибо, Лили. Теперь отдохните пять минут и можно пробуждаться.
Гримстер выключил магнитофон и встал. Подошел к окну. Внизу на лужайке миссис Анджела Пилч выводила на прогулку одну из собак Кранстона… Три или четыре ласточки вились над прудом. Гримстер обернулся, взглянул на Лили, на ее женственное, полное, отдыхающее тело и подумал, что Гарри наверняка предвидел все это. Заключая пари с судьбой, он обеспечивал себе выигрыш любым путем. Таков уж он был – смаковал запутанное, ставил препоны любым посягательствам на свои тайны – просто так, для перестраховки. Или он, Гримстер, погружал Лили в недостаточно глубокий транс? Или Гарри поставил ей некую психологическую преграду, снять которую мог только сам? Неужели он внушил Лили, что, даже если под гипнозом ее станет спрашивать кто-то другой, она не сможет вспомнить правду о пятнице? Если так, тайну не раскрыть никогда или, по крайней мере, пока не появится тот, кому Лили доверится так же беззаветно, как Диллингу. Как же, черт возьми, преодолеть все это?
Гримстер вернулся к спящей Лили. В тот же миг она зашевелилась, веки дрогнули, глаза открылись. Гримстер дал ей сигарету из ее пачки, щелкнул зажигалкой. Лили жадно затянулась, потом подняла на него глаза и спросила:
– Ну как, Джонни?
– Вы помните, о чем мы говорили?
– Нет.
– Тогда слушайте.
Он включил магнитофон. Глядя, как крутятся катушки, она молча дослушала запись до конца. Гримстер спросил:
– Итак, Лили, что вы на это скажете?
Немного помолчав, она ответила вопросом на вопрос:
– А сами вы, Джонни, уверены, что пятницу я провела по-другому?
– Совершенно уверен. Ни вас, ни Гарри не было дома больше двенадцати часов. По возвращении он, видимо, загипнотизировал вас. И поймите меня правильно, прошу вас. Тогда он сделал это ради своей и вашей безопасности. Но теперь обстоятельства изменились. Гарри умер – и спрятал все, что завещал вам, а ключ к тайнику схоронил у вас в памяти. Глубоко-глубоко. Под гипнозом вы даете правдивые ответы на все вопросы, кроме одного – о пятнице.