– Этого требовала простая вежливость.
– Согласен.
Она бросила на него быстрый взгляд и спросила:
– Что с вами?
– Ничего.
– Не может быть. У вас улыбка до ушей, Джонни. Мне это нравится. Но почему – ведь никто не сказал ничего смешного? Или вы дождались приятного сюрприза?
– Наоборот. Я, кажется, пропустил его недавно.
– О чем вы?
– Вчера вечером вы приходили ко мне, верно?
– Джонни! – Она покраснела и поспешно отвернулась, чтобы скрыть смущение.
– Разве нет?
– Конечно, нет. За кого вы меня принимаете? – Лили повернулась к нему.
– А если бы пришла, вы бы меня выгнали?
Гримстер уже разобрался в романтическом характере Лили и понимал, что простое желание отдаться мужчине ни за что не привело бы ее к нему. Причина, заставившая ее сделать это, должна быть достаточно веской. И еще он догадывался: причина эта не из тех, какие Лили станет обсуждать с ним здесь и сейчас. Вновь надо ждать удобного случая.
– Нет, не выгнал бы, – ответил он.
– Джонни! – Она засмеялась неестественным, вымученным смехом, скрывавшим стыд или нечто большее – какой-то умысел, в котором нелегко признаться. Лили встала, подошла к Гримстеру вплотную и спросила:
– А все-таки, что с вами?
– Не знаю. Может, все дело в том, что я отлично провел утро и поймал рыбину.
– Вы поймали нечто большее. То, что согрело вам душу. Думаете, женщины не замечают? По-моему, мне теперь придется вас остерегаться. – Она заглянула ему в лицо, слегка нахмурилась и продолжила: – Нет, я знаю, в чем дело.
– В чем же?
– Вы на что-то решились, верно?
– Может быть.
– Это касается вашей прошлой жизни? – Ее проницательность уже не удивляла Гримстера. – Или жизни вообще… Ну, например, как жить дальше.
Он протянул руку, тронул девушку за локоть и спросил:
– Вы мне доверяете?
– Вы же знаете, что доверяю.
– Не меньше, чем Гарри?
– Что вы имеете в виду? – Вопрос озадачил ее по-настоящему. – Сегодня вы сам не свой.
– Я говорю вот о чем: если я прикажу вам – нет, не из окна выпрыгнуть, – а нечто для вашего же блага, исполните ли вы приказ, беспрекословно?
После недолгих колебаний Лили ответила:
– Да, наверное. Но я не понимаю, Джонни, что вам взбрело в голову?
– Я и сам пока не знаю точно. Меня лишь одолевают предчувствия. Насчет того, что нам, возможно, придется сделать. И я просто хотел удостовериться, что вы на моей стороне.
– Конечно, я выполню любой ваш приказ. Но разве стряслась беда?
Тогда он улыбнулся ей профессиональной улыбкой. У Гримстера возникло желание сначала смешать сэра Джона с грязью и только потом убить его. Гримстеру захотелось дать Лили все, что обещал ей Диллинг. Найти то, что он спрятал, и заключить сделку от его имени. Но не на условиях Ведомства, которые непреложны: как только документы найдутся, Лили умрет. Холодный расчет сэра Джона обрекал ее красоту, простоту и энергию на безвременную гибель. А она еще может выйти замуж, растолстеть, нарожать от какого-нибудь «порядочного человека» детей, щелкать их по носу за ребячьи проделки, любить и лелеять их, может овладеть богатством, которое оставил ей Диллинг, стать транжирой или скрягой – словом, прожить столько, сколько отпущено ей судьбой. Судьбой, а не сэром Джоном Мейзерфилдом. Душу Гримстера и впрямь что-то согревало: он был терпелив, как никогда. Он не спешил расправиться с сэром Джоном. Тот никуда не денется. В первую очередь нужно добыть завещанное Лили богатство. Теперь он, Гримстер, обязан вернуть ей этот долг, потому что, не умри Диллинг, не появись она в этом доме, он никогда не узнал бы правду о Вальде. Обеспечить безопасность и счастье Лили – это долг чести, который нужно отдать, не дожидаясь освобождения от всех обязательств, кроме одного – перед Вальдой, убитой из-за него, Гримстера.