невежества он ощущает при этом тот же страх, который знаком ему в [состоянии]
бодрствования. [Но] когда [ему кажется, что он] словно бог, словно царь; [когда] он
думает: "Я есмь все сущее", – это его высший мир.
21. Поистине, это его образ, поднявшийся над желаниями, свободный от зла и страха. И
как [муж] в объятиях любимой жены не сознает ничего ни вне, ни внутри, так и этот
пуруша в объятиях познающего Атмана не сознает ничего ни вне, ни внутри. Поистине, это его образ, [в котором он] достиг [исполнения] желаний, имеет желанием [лишь]
Атмана, лишен желаний, свободен от печали.
22. Здесь [в этом состоянии] отец – не отец, мать – не мать, миры – не миры, боги – не
боги, веды – не веды; здесь вор – не вор, убийца – не убийца, чандала – не чандала, паулкаса – не паулкаса, нищенствующий монах – не нищенствующий монах, аскет – не
аскет. За ним не следует добро, за ним не следует зло, ибо тогда он преодолевает все
печали сердца.
23. Хотя, поистине, тогда [в состоянии глубокого сна] он не видит, – поистине, зрящий он,
[хотя] не видит. Ибо не разрушается зрение у зрящего, потому что не может погибнуть.
Но нет второго [после него], нет другого, отличного [от него], что он мог бы видеть.
24. Хотя, поистине, тогда он не обоняет, – поистине, обоняющий он, [хотя] не обоняет.
Ибо не разрушается обоняние у обоняющего потому, что не может погибнуть. Но нет
второго [после него], нет другого, отличного [от него], что он мог бы обонять.
25. Хотя, поистине, тогда он не пробует на вкус, – поистине, вкушающий он, [хотя] не
пробует на вкус. Ибо не разрушается вкус у пробующего на вкус потому, что не может
погибнуть. Но нет второго [после него], нет другого, отличного [от него], что он мог бы
пробовать на вкус.
26. Хотя, поистине, тогда он не говорит, – поистине, говорящий он, [хотя] не говорит. Ибо
не разрушается речь у говорящего потому, что не может погибнуть. Но нет второго [после
него], нет другого, отличного [от него], которому он мог бы говорить.
27. Хотя, поистине, тогда он не слышит, – поистине, слышащий он, [хотя] не слышит. Ибо
не разрушается слух у слушающего потому, что не может погибнуть. Но нет второго
[после него], нет другого, отличного [от него], что он мог бы слышать.
28. Хотя, поистине, тогда он не мыслит, – поистине, мыслящий он, [хотя] не мыслит. Ибо
не разрушается мысль у мыслящего потому, что не может погибнуть. Но нет второго