Джордж стал спускаться по крутой неудобной лестнице. Когда у него будут деньги, он устроит здесь канатный подъемник. Внизу на подстилке спал Альберт. Джордж перешагнул через небольшого черно-белого пса неопределенной породы, который при этом и ухом не повел. Настоящий сторожевой пес этот Альберт, подумал Джордж. Если грабители на него не наступят, бояться им нечего. И ведь хитрый, черт. Не пошевелится, пока не услышит позвякиванье открываемой банки с собачьими консервами. Вот кому лафа! Виляй себе время от времени хвостом да не забывай иногда лизнуть руку хозяину – и о тебе всю жизнь заботятся, кормят, поят и балуют. Так и я у Бланш. Только для меня это временно. Все у меня временно. И никогда не было ничего постоянного. В том-то и беда.
Насвистывая, он отправился на кухню. Здесь его владения. Джордж Ламли – гурман, и повар из него хоть куда: переваренное яйцо или подгорелые гренки – это по его части. Он хмыкнул и приступил к своим обязанностям.
Крупный, неповоротливый мужчина, этакий увалень, лет сорока, он был уверен, что лучшие годы у него впереди. И что удача всегда поджидает за углом. В чем именно может заключаться удача, он не знал, се очертания постоянно менялись, дразня Джорджа, как мираж, который мог бы превратиться в реальность, если бы только у Джорджа водились деньги. Настоящие деньги. А не пустячное содержание, котором он высудил у родителей, давно списавших его со счетов – началось все много лет назад, когда его поймали «на месте преступления» с молодой заведующей хозяйством третьеразрядной закрытой школы, где он учился и выгнали Иногда, выпив стаканчик – другой, Джордж пытался припомнить, как она выглядела, но всякий раз – безуспешно. Блондинка? Брюнетка? Одному Богу известно. Запомнилось только, что это было не так уж здорово. Действовал он с желанием, но неловко, как неопытный жеребчик, впервые выпущенный к кобыле. Ну да ничего. Скоро ему повезет в жизни. Об этом он вчера прочитал в своем гороскопе в «Дейли мейл».
Пока закипала вода для кофе, Джордж включил электрическую бритву и стал бриться, мурлыкая что-то себе под нос. Как Винни-Пух, подумал он. Неужели действительно было такое время, спросил он себя, когда мама читала ему эту книжку? Она была не такая строгая, как другие мамаши, но все-таки строгая. Да и отца ей все равно было бы не переубедить. До сих пор жив, старик-то. И все такой же злобный. Джордж кончил бриться и придирчиво осмотрел себя в узкое зеркало, висящее на кухне.
Кожа, как у младенца, подумал он. Только сосуды кое-где проступают. Приятное, открытое, добродушное лицо. Располагающее к доверию. Он растянул губы в улыбку и стал рассматривать зубы. Ну, не жемчуг, конечно. Давно пора бы снять камень, но сначала надо заплатить врачу по счету за последнее посещение. Он повернулся и успел выключить горелку, прежде чем молоко убежало. Кофе с молоком, гренки, джем. У себя дома Бланш привыкла к другому меню. Два яйца, три ломтика бекона и сосиска. Но Бланш знала, чего можно ждать здесь. Она никогда не выйдет за него замуж. Она для л ого слишком хитрая. Да и он не собирается жениться. Один раз попался, и хватит. Это же бедствие! Слава Богу, нашелся чудак – освободил Джорджа от обузы. Неплохой парень. Управляющий типографией в Уэйкфилде. Наверное, затмение на человека нашло.