Однако оставался вопрос, где же сама Жозефина. Слуги либо не могли, либо не желали говорить правду, только разводя руками, обманутый в лучших надеждах Бонапарт был удручен сверх меры.
На следующий день в Люксембургском дворце Директория устроила его чествование, но разве до парадных речей ему было, разве до звучавших здравиц, разве до приветствий толпы, если рядом не было его обожаемой Жозефины? Где она, с кем?
Подсказала семья Бонапарт и Жюно, ничуть не обманывавшийся по поводу супруги своего генерала. Адъютант напомнил, что даже в Италии в присутствии мужа Жозефина умудрялась изменять ему, а уж в Париже, от Наполеона вдалеке, и вовсе принимала у себя любовника.
Наполеон был мрачен и полон решимости: развод и только развод! Становиться всеобщим посмешищем, сгорающим от любви к той, что откровенно изменяет ему, он не желал. Сын мадам Жозефины Эжен Богарне уже стал адъютантом генерала и теперь боялся, что из-за легкомысленного поведения матери пострадает тоже, но Наполеон относился к пасынку по-прежнему хорошо, явно демонстрируя, что дети за родителей не в ответе.
Сама мадам в это время весьма весело проводила дни в обществе любовника – все того же Ипполита Шарля. Им понравился Мальмезон, хотя дом пока был малопригоден для жизни, к тому же в окрестностях Парижа нашлось немало других очаровательных местечек, удобных для любовных свиданий…
Камеристка Жозефины Луиза прислушалась, из-за двери снова доносился счастливый смех мадам. Ну что за женщина! И как она не боится мужнина гнева, ведь в Париже все обо всех известно, генералу Бонапарту обязательно передадут сплетни о поведении его супруги. Да и какие это сплетни, если Жозефина действительно ни одной ночи не проводит без своего Ипполита? После очередной выволочки, устроенной директором Баррасом, хотя бы перестала приглашать Шарля к себе в спальню.
Однажды Баррас, получивший очередную пачку счетов, не вовремя поутру явился в дом на улице Шантерен лично, прислушался в прихожей и, отодвинув в сторону слугу, направился прямиком в спальню. Ему не посмели помешать, слуги прекрасно знали, кто платит им за службу.
Раскрыв рывком дверь, Баррас увидел весело катавшихся в постели обнаженных Жозефину и Ипполита. Взвизгнув от неожиданности, мадам поспешила прикрыться одеялом, на что Баррас резонно усмехнулся:
– Не стоит прятать от меня свои прелести, мадам. Я хорошо осведомлен о том, как вы сложены. – Он кинул на постель пачку счетов и фыркнул: – Вот это пусть оплачивает ваш супруг, которому вы наставляете рога, или ваш любовник, с которым наставляете. Распорядитесь отныне мне ваши счета не доставлять.