- Как ты сбежал?
- Так же, как я уцелел, когда впервые попал в Атлантиду. Все дело в плавном переходе в вашу среду, нужно знать, когда ударить и когда отступить.
- Меня легко опознать. Достаточно одного взгляда на меня, и любой узнает, кто я.
- Возможно, тебе нужно изменить внешность. Покрасить свои волосы, например.
Ее плечи поникли, но она сопротивлялась унынию, волнами накатывающему на нее. Какая-то часть ее надеялась, что он попросит ее вернуться вместе с ним на поверхность. Другая же, очень хотела услышать от него клятву, навсегда остаться с ней.
- Это не жизнь - скрывать свою истинную личность. Это не свобода.
- Нет никого, кому бы ты доверяла, чтобы тебе помочь, так? Чтобы бороться за тебя?
- Я доверяю тебе.
Его рука скользнула вверх, к границе ее груди. К ее горлу подкатил комок, и она с трудом его сглотнула. Пожар лизал ее изнутри, разогревая ее кровь.
- Кроме меня, - сказал он, его голос вдруг стал глухим. - Тот, кто знает Атлантиду и ее народ.
Вопрос вертелся у нее в голове, затем она печально покачала головой. - Я могла бы пойти к драконам, наверное, но ненадолго. Кто-то продал бы информацию о моем местоположении, и меня бы похитили.
- Как насчет твоего отца?
- Я уже говорила тебе, что до сих пор ищу его. И когда я его найду, не смогу быть уверена, что он будет мне в силах помочь.
Грей долго молчал. Наконец сказал: - Я что-нибудь придумаю. Я не оставлю тебя беззащитной.
Она помолчала. - Ты можешь взять меня с собой.
Грею понравилась эта идея. Очень. Даже, черт побери, слишком понравилась.
Ему нравилась идея - она в его доме, в его постели. Одна только мысль об этом взрывала его, заставляла твердеть и волновала его. Он мог раздевать ее каждый вечер, погружаться в ее теплую влагу. Он мог бы наслаждаться ею в свое удовольствие. Быть ее первым мужчиной.
Его рука сжалась в кулак рядом с ней, когда чистое, неразбавленное желание потрясло его. Он научил бы ее прикасаться к нему, как ему нравиться, и сам бы узнал эрогенные зоны на ее теле. Они бы занимались любовью в каждой мыслимой, а иногда и немыслимой позиции, которые таковыми даже назвать было нельзя.
Господи, его искушали. Так искушали.
Неважно, как сильно он хотел быть с ней, тем не менее, он собирался оставить ее здесь. В ПБР узнали бы о ней, забрали, стали бы ставить на ней опыты, заперли бы ее, так же, как делали люди из ее собственного мира. Не было простого способа провести ее через портал без их ведома. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, снаружи были расставлены люди.
- Извини, - сказал он ей, тоном, столь же жестким, как сталь. - Я не могу этого сделать. Ты должна остаться, а я должен уйти.