Что потом? Потом под видом остро необходимой прививки вколят мне в мышцу какую-нибудь радиометку и пикающий маячок, чтобы "руссише партизанен" не сбег, часом, к своим. Навесят хвостов, подсадят "новых знакомых".
Оно мне надо?
Всё. Завтра, нет, послезавтра… Опять нет, не успеем.
Короче, по готовности уходим по реке на Шанхай, в разведрейс, посмотрим, как там обстановка, сколько в этом южном анклаве стоит подобное авто и торчат ли в земле таблички с надписями "Смерть белым".
Валить тебе пора, Федя.
Дела скучные сухопутные,
и не совсем скучные речные.
Двери "Балтазара" периодически открываются и закрываются, двое мальчишек таскают внутрь коробки и мешки. Фрау Амманн затеяла ремонт служебного входа.
Открывается дверь — и в зал влетает душноватый запах летнего курортного городка, века, пожалуй, девятнадцатого, в чистом воздухе нет привкуса автомобильных выхлопов. Закрывается — на тёмные обеденные столы опять наступают запахи кухни, свежих булочек с чесноком, готовые противни уже стоят на стеллажах, близится время обеда.
Пастораль, вроде бы. Но тревожно. Всё и вся вокруг притихло, как перед бурей. То и дело вижу, как люди шепчутся о чём-то там, где ещё недавно громко разговаривали и смеялись. На улицах стало меньше людей и машин. Даже лица изменились, хотя и это можно отнести к проявлениям моей паранойи.
Скоро обед, в таверну придут постоянные клиенты. Но я хитрый, обедаю раньше.
Рядом со мной, напротив, сидит Франц Нойнер, благодарный патрульный, почти друг и уж точно приятель. К столу прислонена трость, хромать ему ещё не меньше двух недель. Левая рука почти не беспокоит, хотя он постоянно её ощупывает. Франц привёз ствол, и мы, после осмотра и моего искреннего восхищения, решили пообедать. Естественно, в "Балтазаре": и Монике хорошо, и нам вкусно. Хотя, объективности ради, в Базеле весь общепит не халтурен. Гренадёр заказал себе жареную курочку, мёдом мазанную — категорически не люблю, корочка не столько жареная, сколько карамелизированная, не тот вкус. А Францу нравится.
— Спецслужба есть, значит, ей чем-то надо заниматься, — подтвердил он, тщательно прожевав кусок ножки, щадит желудок.
— А тут я, — невесело подсказал Федя.
— Ну, не только ты, — успокоил меня типа корифан. — Но, с их точки зрения, одинокий русский очевидно подозрителен.
— Ох, как же мне всё это не нравится, — я посмотрел, куда бы пристроить глиняную крышечку в капельках пара и жира, снятую с небольшой супной чашки с двумя ручками. Положил прямо на салфетку. Суп-пюре с шампиньонами, сухарики отдельно. Я, когда первый раз сухарики увидел, сразу кинулся возмущаться, они их просто сушили! Научил жарить на противне с оливковым маслом, заправленным укропом, последний отлично подчёркивает вкус грибов. Сейчас всё правильно, научились, иноверцы.