– Я не расстраиваюсь, – пожала плечами Люба. – А потанцевать и сама могу, без компании. Я спортивными танцами занималась.
Она вспомнила, как Кирка восхищалась ее самодостаточностью. Теперь было окончательно ясно, что это качество действительно ей присуще: никто ей не нужен, если она пребывает в согласии с самой собою.
Именно такое согласие она почувствовала в этом незнакомом доме. Вот странность!
– О, спортивные танцы! – восхитился Клаус. – А я сразу понял, что ты спортвумен. Ты идешь очень красиво. Как лодка на быстром течении.
Он не спросил, можно ли называть Любу на «ты», просто стал ее так называть, и все. Она только теперь заметила, что он чем-то взволнован. А может, просто выпил слишком много кирша, ядреного, как всякий самогон, – опрокидывал рюмку чаще, чем Люба и Бернхард наполняли свои бокалы вином. Ну да, конечно: лицо у Клауса покраснело, даже побагровело.
– Я рад, что мой сын нашел женщину в России! – вдруг громогласно заявил он. И, заметив протестующий жест Бернхарда, подтвердил еще громче: – Да, Люба – настоящая русская женщина, я умею это понимать! И у меня тоже была Люба. Это такое совпадение. И это важно для меня.
– Папа! – поспешно и укоризненно проговорил Бернхард. – Не надо начинать с этой темы.
– Надо начинать с самой главной темы. Всегда! – отрезал отец. Он снова налил себе кирша, выпил. – Или я не понимаю, зачем вообще надо говорить. Если о неглавных темах, – пояснил он, глядя на Любу. – Когда наш танковый полк стоял в станице на реке Дон, то у всех солдат были русские женщины. Я был молодой, у меня еще была нога, и женщины меня любили.
– У моего отца протез ноги, – негромко сказал Бернхард, наклонившись к Любе. – Это последствие войны.
Не успел он договорить, как Менцель-старший приподнял край штанины, чтобы Люба могла в этом убедиться.
– Так будет с каждым, кто пойдет туда воевать! – почти выкрикнул он. – Это все равно что ходить на медведя с вилкой!
Люба быстро положила руку на вздрогнувшую руку Бернхарда.
– Ничего страшного, – сказала она. – Не переживай. От кирша кто хочешь опьянеет, тем более пожилой человек. И что я, пьяных, думаешь, не видала?
Уж чего-чего, а этого сколько угодно и в самых разных вариантах. Да хоть Киркин отец, Леонид Викторович, даром что филолог и все такое, когда напивался, то сразу же во весь голос начинал кричать, обвиняя всех, кто под руку подвернется, что они загубили его талант. Хотя кто его загубил, Киркина мама всю жизнь вокруг него только и пляшет.
А тут настоящая причина есть, человек войну вспомнил, понятно же, что разволновался.