– Выпив свой шоколад?
– Да. Он был горячий, залпом не выпьешь, но она села и допила, а потом уже ушла.
– Подходила ли она к аптечке, пока была у вас?
– Нет, никто из нас не подходил. Мой сын раньше дал отцу какое-то снотворное, и он дремал. Делать нам ничего для него не надо было, только перестелили постель поудобнее. Я была рада, что мисс Бауэрз помогает мне. Она опытная сиделка, вместе мы легко справились с постелью, не потревожив его.
– Какие отношения у мисс Бауэрз с доктором Макси?
– Насколько мне известно, мисс Бауэрз дружна с обоими моими детьми. Поэтому вам лучше задать этот вопрос им и мисс Бауэрз.
– Вы не знаете, они не собирались пожениться?
– Я ничего не знаю об их личных отношениях. Но думаю, это маловероятно.
– Спасибо, – сказал Далглиш. – Я хотел бы побеседовать сейчас с миссис Рискоу, будьте любезны, пришлите ее ко мне.
Он встал, чтобы открыть дверь для миссис Макси, но она не пошевелилась. Она сказала:
– Я все-таки думаю, что Салли сама приняла таблетку. Иного логичного объяснения нет. Но если кто-то другой сделал это, тогда я согласна с вами – таблетку положили в сухое какао. Простите, разве это нельзя выяснить, отдав на анализ банку и ее содержимое?
– Мы могли бы это выяснить, – ответил Далглиш мрачно, – но пустую банку нашли в помойке. Она была вымыта. Бумага которая была внутри, выброшена. Скорее всего, сожжена в кухонной плите. Кто-то все предусмотрел.
– Очень хладнокровная леди, сэр, – сказал сержант Мартин, когда миссис Макси вышла И добавил с юмором, что было редкостью для него: – Сидела, точно кандидат от либералов в ожидании подсчета голосов на выборах.
– Да – согласился вяло Далглиш, – но с абсолютной уверенностью, что ее партия ее не подведет. Что ж, послушаем, что остальные нам скажут.
В последний раз я был совсем в другой комнате, подумал Феликс. Та комната тоже была тихой и мирной. Висели картины, стоял массивный стол красного дерева, похожий на тот, за которым сейчас сидел Далглиш. Тоже стояли цветы, маленький букетик в вазочке, чуть больше чайной чашки. Все в той комнате дышало уютом и комфортом, даже мужчина за столом с пухлыми белыми руками и смеющимися глазами за толстыми стеклами очков. Господи, сколько же допросов там провели, чтобы докопаться до правды, четко продуманных допросов, которые требовали весьма небогатой техники! Он заставил себя вернуться в настоящее и взглянуть на человека за столом. Сложенные руки были не такими пухлыми, глаза потемнее и менее добрыми. В комнате сидел еще один человек, он тоже был английским полицейским. Это был Мартингейл. Англия.