— А я нет. Как именно он погиб? С ним тогда был Марк?
— Они путешествовали в Сьерре. Рональд упал и сломал ногу. Более того, он сломал инсулиновый шприц. Когда Марк спустился с ним с гор и доставил его в Бишоп, Рональд был уже в коме. Он скончался в тамошней больнице. Я приехала, когда он был мертв.
— Эту историю рассказал Марк?
— Это правда. Рональд и Марк были не только кузены, но и добрые друзья. Рональд был младше и очень уважал Марка. Иначе я бы ни за что не вышла за Марка.
Под нарастающей лавиной моих вопросов она вдруг почувствовала необходимость оправдать главные поступки в своей жизни. Я вернул ее к смерти Рональда.
— Диабетики редко отправляются в путешествия. Они, как правило, живут тихой домашней жизнью.
— Большинство из них — да. Но только не Рональд. Я всегда понимала, что ему нельзя так рисковать, но не находила сил положить этому конец. Ежегодное путешествие было просто необходимо ему. Кроме того, рядом был Марк.
С минуту мы сидели молча, словно вслушиваясь в эхо, разбуженное ее последней фразой. Она, похоже, делала то же самое.
— Как же Рональд не уберегся?
— Он споткнулся и упал на крутой горной тропе. — Она тряхнула головой, словно желая выбросить из памяти картину падения. — Только, пожалуйста, не говорите, что это было подсознательным самоубийством, поиском смерти. Я не раз думала об этом. Несмотря на болезнь, Рональд любил жизнь. Он жил счастливо. Я этому способствовала.
— Я в этом не сомневаюсь, — сказал я, подумав, что она продолжает заниматься самооправданием.
— И прошу вас, не говорите, что Марк причастен к гибели Рональда. Они очень любили друг друга. Марк был ему все равно что старший брат. Он нес Рональда на спине по горным кручам к машине. Когда мы с Гарриет приехали в больницу — за рулем сидела она, — Марк был вне себя от горя. Он корил себя за то, что не досмотрел. Так что вы просто фантазируете, считая, что Марк...
— Предположение исходило от вас, миссис Блекуэлл.
— Нет, от вас.
— Простите, но тему все-таки затронули вы.
— Да? — Она провела рукой по лицу, прикрыв пальцами веки, опустив вниз уголок рта. Помада размазалась, как кровь. — Возможно, вы правы. Я устала, плохо соображаю. У меня работает только маленькая часть сознания.
— Это все снотворное, — сказал я, имея в виду, что оно сыграло роль сыворотки правосудия.
— Может, да, а может, нет. Сегодня я провела очень нелегкий час в обществе матери Гарриет. Полина прилетела из Гвадалахары понять, что происходит. Я не подозревала, что в ней так силен материнский инстинкт.
— Что произошло за этот час?