– черный свитер крупной вязки, напоминающий кольчугу и наподобие кольчуги отражающий скользящий удар меча,
– ведьмовской плащ с капюшоном, расшитый положенными по уставу знаками богини-Матери,
– ботфорты,
– небольшая стилизованная шляпа-треуголка с крошечным перышком ржанки (отводит порчу).
Всё.
Юля стояла перед зеркалом и оценивающе оглядывала себя:
– Лиз, может, мне накраситься?
– Конечно! Тени, тушь, румяна и помада обязательны! Он и сам-то разрисован весь как клоун.
– Ненавижу клоунов.
– И я тоже.
Лиза помогла Юле с макияжем (получилось немного устрашающе). Ведьма пообещала по возвращении принести свежих продуктов и газет.
И ушла она из своего бункера, оставив Логиновых обновлять кровать.
Ведьма шагала по проспекту Ленина, и встречные патрули ее не трогали, видимо, уже получили наводку от Котохи. Проспект был пуст. Стояли троллейбусы и автобусы, кое-как припаркованные автомобили напоминали осиротевших котят. Не горели огни торговых центров, супермаркетов и магазинов. Кое-где были разбиты окна. Ветер гонял по тротуарам снежную крупу, пыль и мятые газеты.
С проспекта Ленина Юля свернула на Театральную – улицу, заканчивающуюся городским театром. Раньше на Театральной (она была закрыта для движения транспорта) проводили выставки, шоу, карнавалы, распродажу всяких ведьмовских поделок, а теперь…
А теперь здесь выворочен асфальт и всюду мутные замерзшие лужи.
– Я убью того, кто сотворил такое с моим городом! – проскрежетала Юля.
Она подошла к театру. Внешне он не изменился – все те же огромные окна, балконы, колонны, узорные фонарные столбы. На тумбах для афиш наклеены анонсы премьер и бенефисов. Юля не очень любила театр, но готова была спасти его от всяких посягательств извне.
Она поднялась по широким, присыпанным снегом ступеням. Никто ее не встречал, никто не останавливал. Кругом было сумрачно и печально, как на гражданской панихиде.
Юля толкнула стеклянную дверь и вошла в вестибюль. Пусто, пыльно, запущенно.
– Эй, – приглушенно крикнула она. – Здесь есть кто-нибудь?
Тишина, глубокая, полновесная тишина ответила девушке: «Не-э-эт».
– Раз, два, три, четыре, пять, я иду стрелять. Кто не спрятался, я не виновата, – пробормотала Юля и пошла в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.
На втором этаже тоже было пусто. Ковровое покрытие скатано в рулоны, стулья сдвинуты, буфет закрыт. На Юлю задумчиво смотрели со стен портреты знаменитых в прошлом актеров и актрис Щедрого.
– Ну я так не играю, – сказала Юля. – Какого черта вы прячетесь?
Никто ей не ответил. Юля разозлилась и дернула тяжелую дверь, ведущую в зрительный зал. Дверь со скрипом подалась, и тут Юля упала, закрывая ладонями глаза. Потому что из дверного проема на нее хлынул такой свет, что смотреть было больно.