– У меня все есть, – немедленно отозвалась дэва, – так что даже и не напрягайтесь.
– А «Кохинор»?
– Какой такой «Кохинор»? Что ты мне, швабра беспритычная, мозги пудришь?
– «Кохинор» – это бриллиант, приносящий несчастье, – терпеливо объяснила Анна Николаевна, с трудом проглотив «швабру беспритычную». – Если владеешь этим бриллиантом, можешь насылать любые несчастья на кого угодно когда угодно где угодно. Мало того. «Кохинор» может менять грядущее по твоему усмотрению. Ну как?
– Неплохо. Но не будешь же ты, прелесть моя, утверждать, что носишь при себе такой замечательный камешек.
– Конечно, не ношу. Но если ты согласишься обменять на камешек Владимира, я проткну пространство (а я умею это делать хорошо) и возьму «Кохинор» из его сокровищницы.
– Из чьей сокровищницы?
– Какая тебе разница? Зато ты сможешь перед всем населением Бардо хвастаться такой бирюлькой.
– Больно надо мне хвастаться… Дай подумать.
– А что тут думать? Давай-ка партию в шахматы. Если выигрываешь ты, то тебе и Володька, и «Кохинор».
– Отлично! Ну а если выиграешь ты?
– «Кохинор» остается у меня, а я в придачу получаю твоего пленника.
– Хорошо.
Дэва хлопнула в ладоши. Появился устрашающий тип с бычьим рогом посреди лба и шестью руками-клешнями. Тип споро расставил фигуры на шахматной доске и исчез.
– Не против, если я проверю эту доску на магию? – раздвигая жвалы, спросила Анна Николаевна.
– Ну-ну.
– Ин номине патри эт фили эт спиритус санктис! – возгласила Анна Николаевна.
Над доской поднялось оранжевое облако и развеялось в вышине.
– Вот теперь никакой магии, – удовлетворенно высказалась Анна Николаевна, потирая обожженные кончики жвал.
– Ты спятила, да насилует тебя тысяча ракшасов! – воскликнула дэва, отнимая руки от лица. – Как ты осмелилась произнести Запретные Слова, да еще где? В Бардо!
– Зато теперь ты будешь играть честно.
– Ты сумасшедшая. Когда я выиграю, я вырежу твои глаза и съем их сырыми.
– Такого уговора не было.
– Теперь будет.
– Э нет, дэва! Первое слово дороже второго. Так что глаза останутся при мне. Позволь мне как гостье сыграть белыми.
– Дозволяю.
Анна Николаевна и дэва сели друг напротив друга. Мадам Гюллинг сделала первый ход. Этот ход заметно поверг дэву в уныние.
– Я жду, – обаятельно щелкнула жвалами Анна Николаевна.
– Не торопи меня, – грозно рыкнула дэва. – Ее скорпионий хвост воинственно задрался, разрывая тонкую материю платья. – О! А мы пойдем вот так.
И передвинула фигуру.
– Ну если ты так, тогда я этак. Шах.
– Что? Как шах? Где шах?
– Вот. И пусть тысяча ракшасов лучше займутся тобой, дэва.