Горная артерия, по которой я пробирался, то расширялась, то сужалась, извивалась то налево, то направо. В некоторых местах желоба с фосфорической водой превращались в небольшие озерца. То тут, то там лежали небольшие валуны, на которых росли все те же, похожие на звезды, цветы. Вымощенная покатая дорожка то круто спускалась вниз, то, наоборот, устремлялась вверх, и мне приходилось, задыхаясь, подниматься в гору. Через некоторое время пути я заметил один, поразивший мое воображение, факт. Вода в желобах независимо от того, в гору ли я шел или же спускался вниз, всегда оставалось неподвижной, хотя по всем известным мне законам она должна была стекать сильным горным потоком по тем крутым склонам, которые мне приходилось преодолевать. Факт интересный, но объяснения не находящий, впрочем, как и все остальное в этой мистической пещере. Меня уже мало что удивляло, честно говоря. Не удивляло и то, что за все время моего следования мне не встретилось ни одной букашки, ни одного мелкого насекомого, которые непременно должны были населять это сырое и лишенное солнечного света место. Ничего живого в этой пещере решительно не было. Эта горная артерия была мертвой, — только камни и вода.
Не могу предположить, сколько я шел, спускаясь и поднимаясь, поворачивая в разные стороны, пригибаясь в узких проходах, но конца так и не предвиделось. Ощущение того, что я просто-напросто хожу по кругу, начало всерьез занимать мое сознание. По моим скромным подсчетам, я прошатался в этой дыре уже часов пять, но выхода так и не нашел. Невыносимая жажда убивала меня еще сильнее. Порою казалось, что я смогу выпить целое море, а попадись на моем пути человек с кувшином воды, я бы без лишних колебаний выхватил этот кувшин у него из рук и выпил до дна. А если бы он не захотел отдавать его мне, я убил бы его!
Сил совершенно не осталось. Я присел у большого валуна, покрытого мхом. На этом густом мху как-то неестественно, местами прямо на камне, росли звезды-цветы. Я сорвал с валуна цветок и начал его рассматривать. «Ничего особенного, — думал я, — цветок и цветок…» Но в следующую секунду я рассмотрел на нем маленькую, чистую, как слеза, каплю воды… Резко встав на ноги, я осмотрел валун. На нем росло огромное количество этих звезд. Мне пришло в голову сорвать еще один, чтобы убедится в том, что в каждом из них есть маленькая капля желанной мною влаги. Мои предположения оправдались после десятка сорванных цветков — капля была в каждом из них. В моем воспаленном мозгу созрела неплохая идея. Я придумал найти какой-нибудь камень с углублением и попробовать стряхнуть туда десяток другой этих маленьких капель. Идея показалась мне слишком простой и глупой, да и воплотить её было совсем не просто. Все камни, которые я видел вокруг себя были округлые; ни одного подходящего мне я не нашел, как не старался. Это поставило меня в тупик, но я изо всех сил сдерживал свои эмоции, которые могли довести меня до совершенного отчаяния, отчаяния, из-за которого я мог бы разбить себе череп об этот валун. «Все, Герман, это конец, — сиплым и глухим голосом говорил себе я, — теперь ты точно здесь останешься. Да что это за чертовщина, а?! — крикнул я. — Кто-нибудь, помогите мне! Зачем я здесь?!» Но вокруг застыла тишина, и только мелкие капли светящейся воды, падая и разбиваясь о камни, отвечали мне.