– Так, так… Теперь всё понятно… Ваша зазноба баронесса фон Штейн, сударь, – организатор банды «Червонных валетов»!
– Не может быть! – воскликнул купец. – Она же так трогательно заботилась обо мне! Сама перевязала и обработала мои раны… Одолжила свой экипаж…
– Видимо, баронесса фон Штейн просто не ожидала вашего возвращения. А милосердие проявила лишь потому, дабы у вас не зародились на её счёт подозрения. И, полагаю, эта женщина наверняка уже далеко от Москвы…
Однако Глызин не сдавался:
– Не верю! Меня похитили по наущению моего брата! Едемте в Измайлово! – не желая верить в подлость любимой женщины, он цеплялся за последнюю соломинку.
– Уверяю вас, баронессы там уже нет, – терпеливо убеждал купца Полянский.
– Но я настаиваю!!! – горячился Василий Иванович.
– Хорошо, – сдался поручик. Однако тут же твёрдо добавил: – Но без вас. Если я ошибся в своих предположениях, то её сообщники при вашем появлении могут открыть стрельбу…
– Тогда не медлите!!!
* * *
…Две жандармские кареты во главе с чиновником по следственным делам Алексеем Фёдоровичем Полянским приблизились под покровом ночи к усадьбе в Измайлове. Поручик осторожно подкрался к парадной, взвёл на всякий случай курок пистолета. Прислушался. Ночной тишины ничто не нарушало.
…В то же самое время виконтесса Шарлотта де Оверн приближалась уже к западной границе России, предвкушая, как благополучная сонная Европа услышит вскоре её настоящее имя.
Потерю бриллианта и предательство любовницы купец второй гильдии Василий Иванович Глызин переживал долго и мучительно. Не выдержав столь сильного морального и физического потрясения, он слёг.
Супруга его, Анастасия Николаевна Глызина, проявила по отношению к мужу редкостное внимание: пригласила лучших московских врачей и наняла опытную сиделку. Однако, лелея в душе надежду, что дни Василия Ивановича сочтены, не забывала посещать время от времени Бахметьевский переулок.
Илья Иванович Глызин по-прежнему каждодневно посещал контору в Спасоналивковском переулке, наслаждаясь избавлением от диктата старшего брата. Как ни странно, но история с «бриллиантом маркизы Помпадур» принесла семейству Глызиных определённую популярность, и теперь торговые дела шли как никогда успешно.
А в один из апрельских дней, когда солнышко стало приятно пригревать, а природа начала просыпаться, на Пречистенку пришло письмо на имя Василия Глызина. Наличие нескольких штемпелей на конверте свидетельствовало, что послание отправлено издалека.
Горничная Прасковья, желая несколько взбодрить барина и доставить болезному хоть какое-то удовольствие, тотчас принесла письмо ему в спальню.