– Своей бабе будешь советовать! – рявкнул купец, схватил наглеца за грудки и что есть силы вытолкал с подножки.
Однако у самой конторы Василия Ивановича встретила ещё одна группа людей, тотчас начавших приставать к нему с теми же вопросами…
– Поворачивай! – в бешенстве крикнул купец кучеру. – Прочь отсюда! – яростно отбивался он от назойливых писак, осаждавших экипаж, руками и ногами.
В себя Василий Иванович пришёл лишь после того, как Большой Каменный мост и Боровицкая площадь остались далеко позади.
– Братец, сволочь, постарался! Его рук дело, больше некому! Не будет мне теперь покоя от журналистов… – прошипел купец в бессильной злобе.
Он не ошибся. Даже на Пречистенке, у ворот его дома, толпились уже любопытные обыватели: всем было охота посмотреть на любовника маркизы де Лаваль. Это ведь так романтично!
* * *
– Смотрите, вот он! Да, да, это он! Он! – заверещали восторженные дамочки при виде Глызина и дружно начали махать ему платочками.
Василий Иванович поднял воротник пальто повыше и укрылся в глубине экипажа: «Всё, закончилась для меня спокойная жизнь… Что ж делать-то теперь?»
Экипаж въехал во внутренний двор.
– Всё, барин, прибыли! Вылезайте таперича! – крикнул кучер.
– Запри ворота! Вооружи истопника, кучера, дворника и садовника! – приказал купец дворецкому, покинув своё укрытие.
Дворецкий, не менее других слуг ошеломлённый происходящим, осмелился поинтересоваться:
– Барин, а что ж это творится-то? Чего это они все сюды понабежали? Сдурели нечто?
– Сдурели! – гаркнул недовольно в ответ Глызин. – Делай, что приказано, и поживей! Ежели полезут на ворота или, того хуже, в дом – вызывай полицию!
– Слушаюсь! – дворецкий поклонился и поспешил исполнять приказания хозяина.
Василий Иванович помчался на второй этаж, скинув пальто и шляпу прямо на лестнице. Разъярённый, он влетел гостиную в надежде застать там свою супругу. Наскоро осмотревшись и никого не обнаружив, чуть ли не бегом направился в комнату Анастасии Николаевны. Однако в комнате её тоже не оказалось.
Оставалось последнее место, где купчиха любила проводить время, и Василий Иванович рванул в оранжерею.
На сей раз купец застал жену не за поливкой цветов, а сидящей посреди раскидистых экзотических растений на скамеечке и предающейся каким-то своим думам.
– Убью! – завопил Глызин, кидаясь к ней.
Анастасия Николаевна вздрогнула.
– Василий? – удивилась она, но тотчас перешла в наступление: – И где же, интересно, ты провёл ночь?
– Не твоё дело! – зарычал Василий Иванович и с разбегу залепил Анастасии увесистую пощёчину.
Женщина закрыла лицо руками и заплакала от боли и обиды: