Но гигантская туманность имела одну особенность – она была очень узкой. Поднявшись на пятьдесят – семьдесят тысяч миль над плоскостью эклиптики, корабли выходили в чистое пространство, откуда уже можно было наблюдать другие звезды. Но вся обитаемая часть системы скрывалась в сплошном межзвездном тумане, непроницаемом для оптики и радаров. Но тем не менее мощности светила хватало, чтобы на планетах сложились достаточные для возникновения жизни условия.
Так что «Нахтигаль» повис в одном из тоннелей, пронизывающих туманность, словно дырки хороший сыр, прикрываясь от средств обнаружения врага тонким пологом, впрочем, легко преодолеваемым самим кораблем. Вообще межзвездный газ не являлся препятствием для космоплавания, только необходимо было двигаться с минимальной скоростью, даже меньшей, чем у атмосферного транспорта. Иначе был слишком велик риск напороться на астероидный поток или отдельный метеорит, их в туманности летало тоже предостаточно. Поэтому все предпочитали пользоваться существующими тоннелями чистого пространства, которых хватало…
Вальдхайм напряженно слушал эфир. Два часа назад трое его подопечных в специальных костюмах направились к конечной станции орбитального лифта на Фобос. Остроухие поленились строить что-то свое либо просто решили сэкономить, тем более что Небесная Нить досталась им практически неповрежденной. Может, внутри что-то и изменилось, но снаружи это был тот же самый массивный куб серо-черного цвета.
Задача тройки была простой: проникнуть внутрь станции через один из аварийных выходов, вскрыть колодцы, по которым проходили кабели связи, и посадить на них «слухачи». Работала новая аппаратура не на радиоволнах, как у фэллов, а на Х-лучах, не фиксируемых имперскими системами перехвата. И раухер дестроера мог получать и обрабатывать информацию, не опасаясь быть обнаруженным. Скафандры же разведчиков имели абсолютно черное покрытие, полностью поглощающее видимый спектр излучения, и посему оставались невидимы человеческому глазу. Имели скафандры и радиопоглощающее покрытие.
Так что особо Курт за них не волновался, но само ожидание – одно из самых мучительных чувств для человека. Поэтому генерал-фельдмаршал нервничал, не показывая, впрочем, своих эмоций остальным членам команды, собравшихся в молельне и ждущих возвращения товарищей. Напряжение росло с каждой минутой. Наконец в динамике, укрепленном над входом в помещение, щелкнуло, и голос специалиста по связи и коммуникациям весело произнес:
– Генерал-фельдмаршал, пошла информация!
– Принято.