– Понятно, – протянул Курт задумчиво. – Если тот старый негер был прародителем всех вуку-вуку, значит… И я могу тоже создавать им подобных?
– Да… – нехотя выдохнула девушка. – Хотя за все придется платить, Брат. Думаю, лучше вам не стоит этого делать. Мы только знаем. Но – не умеем. Вы понимаете?
Молчаливый кивок.
– А по неумению вы, Брат, просто убьете кандидата своей мощью.
Вновь кивок и ответный вопрос:
– Именно поэтому Святая Церковь признала меня человеком?
– Не только. Молот Ведьм очень стар и очень мудр. Вы, получивший воспитание в Ордене, проникшийся его духом, его верой, его силой, никогда не совершите ничего во вред Тевтонии. Наоборот, все свои силы вы отдадите на благо народа и во славу Господа нашего и Пречистой Девы Марии… А когда у вас появятся дети – тогда Новая Тевтония и наш Орден станут непобедимыми! С их-то будущей мощью! Правда, мать ребенка должна тоже обладать способностями. – Она выделила последнее слово. – Иначе они получат силу, но не всю. Так что, Брат, на будущее: будьте осмотрительны в выборе супруги.
«Ого! А Агнесса-то с характером! Даже смогла съехидничать…»
– Ладно, Брат. Если вы восстановили свои силы, то нам пора приниматься за дело.
Девушка поднялась из-за стола, и Вальдхайм последовал ее примеру…
Камеры для заключенных находились в отдельном блоке под неусыпным бдением охранных големов. Длинный узкий коридор, освещаемый люминесцентными светильниками на потолках. Отдельные ячейки – три на три шага. Естественно, датчики жизнедеятельности над входами, своим цветом отмечающие самочувствие арестованных. Все шесть горят зеленым.
Перед входом в первое помещение Вальдхайм на мгновение остановился.
– Надеюсь, вас не шокирует увиденное, фройляйн?
– Я член Святой Инквизиции, Брат. И насмотрелась много чего… – Но вся подобралась, как перед боем. На прямом носике даже выступили крохотные капельки пота, на которые девушка, впрочем, не обратила внимания.
Дверь лязгнула, обнажая нутро камеры. В ней оказалась та самая гаджо, что убила Роберта. Растянутые цепями руки и ноги, бессильно упавшая на грудь голова с распущенными волосами. Она висела в воздухе, не касаясь ступнями пола, и только распухшие суставы показывали, чего стоит такая изощренная пытка.
– И?.. – приподняла бровь Сестра-дознаватель.
– Она убила фон Гелена, – глухо пояснил Вальдхайм. – С этого все и началось. Остальных я взял под стражу только потому, что у них в волосах были точно такие же заколки, какой прикончили парня. Только глазки змеек на них отличались. Но по мне – лучше перестраховаться. Тем более что остальные просто стреножены, но не до такой степени.