Утешало одно – зато по-русски. Как там – если драки не было, значит, свадьба не удалась? Жаль, но пока ликвидировать этот славный добрый старинный обычай у меня не получается.
Порядок удалось навести довольно-таки быстро – стрельцы, завидев меня, спохватились и кинулись разнимать. Орудовали мы дружно, всемером, поэтому угомонили буянов быстро.
– Согласно указу государя о подобающем вежестве, кое приличествует собравшимся тут, – громко объявил я, – этих двоих надлежит троекратно погрузить в сугроб для остужения горячего нрава. – И по моему сигналу Устюгова потащили кунать.
– Вот енто дело, – одобрил Евсеич, осторожно трогая свою припухшую скулу. – Чай, не нам одним.
На самом деле это было неправильно. Он не начинал драку, так что следовало его вовсе простить. Ну да, вон как недовольно загудели дальние скамейки. Понимают, что я неправ. А куда деваться? Иначе обвинят, будто я мирволю простецам. Ну и землякам тоже – мы ж оба из Костромы. Впрочем, благородному сословию в любом случае грозит куда более строгое наказание…
– Учитывая, что оные сыны боярские Данила Вонифатьич Горчаков и Митрофан Евсеич Замочков учиняют драку вдругорядь, для вящего охлаждения умов именем государя повелеваю определить их в холодную на хлеб-воду, дабы пятидневный пост просветлил их заблудшие души.
Теперь загудели на передних скамейках.
«Ну и черт с ними, всем мил не будешь», – озлился я и решительно произнес:
– Есть еще забывшие правила вежества и желающие нарушить государеву волю?
– Как-то сурово ты с ними, – заметил Петр Иванович Горчаков, сидевший на одной из передних скамеек.
– Сказано было – вдругорядь, – хладнокровно пояснил я и добавил: – А будь моя воля, я б таких и в первый раз сразу в холодную определял, потому что сын боярский из бархатников, пусть и не бог весть каких, должен подавать прочим пример, как надлежит вести себя, а он…
– А ведь и верно, – во всеуслышание заявил его сосед.
Вчера-то, за столом, я его не признал, зато потом заглянул в списки, после чего припомнил лицо, показавшееся мне смутно знакомым. Это он давным-давно, сто лет назад, а на самом деле не далее как в январе этого года, прискакал с радостной вестью к царю Борису Федоровичу, что самозванца напрочь разбили под Добрыничами, и получил от государя… А что же он получил-то? Кажется, чин окольничего, а еще… Нет, остального не помню. Да и какого числа все произошло – тоже. Впрочем, дата не столь уж важна. Зато кое-какие заслуги гонца всплыли в моей памяти, чем я и воспользовался:
– Рад, что столь храбрый воин и спаситель князя Мстиславского окольничий Михаил Борисович Шеин тоже со мной согласен, – заметил я. – Вот бы всем прочим сынам боярским так – отличаться лишь на поле брани, да не острым языком, но сабелькой.