Рассказ мой длился недолго. Вскоре Дмитрий Федорович Устинов, как всегда бодрый, полный неуемной энергии, перевел разговор на другую тему. Она прямо меня не касалась, и я не очень прислушивался, о чем шла речь. Мысли были заняты другой проблемой: зачем я снова понадобился наркому? Судя по составу людей, которые собрались в кабинете, и по обрывкам фраз, понял: обсуждается производство противотанкового ружья, знаменитого ПТРС образца 1941 года.
Чтобы ввести читателя в курс дела, необходимо отметить, что наши конструкторы еще в начале 30-х годов делали попытки создать ПТР. Однако из-за несовершенства предложенных образцов ни один из них так и не был принят на вооружение.
В 1939 году свою конструкцию противотанкового ружья предложил Н. В. Рукавишников. Оно обладало хорошей скорострельностью (до 15 выстрелов в минуту), было компактным и удобным в обращении, при помощи наплечных ремней легко переносилось двумя бронебойщиками. Оружие поражало 20-мм цементированную броню под минимальным углом 20 градусов на расстоянии до 500 метров. В октябре того же года ружье было принято на вооружение Красной Армии.
Однако среди некоторых работников наркомата обороны в предвоенные годы бытовало мнение о том, что, готовясь напасть на нашу страну, гитлеровцы оснащают свои танки броней не менее 60–80 мм. Оно основывалось на недостаточно достоверной информации, но все же явилось основой вывода о том, что в будущей войне противотанковые ружья окажутся бесполезными. Производство их тормозилось, а во второй половине 1940 года они вообще были сняты с вооружения. В результате перед Великой Отечественной войной наши войска не имели такого эффективного средства борьбы с вражескими танками, каким являлись противотанковые ружья. А ведь в первые дни боев противник применял в основном легкие и средние танки, имевшие толщину брони не больше 45 миллиметров.
Вот почему в первый же месяц войны Главный военный совет рассмотрел вопрос о возможности принятия на вооружение улучшенного образца противотанкового ружья Н. В. Рукавишникова. По большинству важнейших параметров эта конструкция превосходила иностранные образцы. Но она была сложной, быстрое освоение ее производством в условиях военного времени исключалось.
Тогда Д. Ф. Устинов вызвал в Москву С. Г. Симонова, известного в то время конструктора автоматической винтовки АВС-36.
— Нужно противотанковое ружье, — сказал нарком. — Легкое и простое в изготовлении. Срок — месяц…
С Сергеем Гавриловичем мы не порывали связи вплоть до его кончины. В 1984 году он подарил мне написанную о нем Александром Шестаковским книгу «Самородок» и на титульном листе сделал такую надпись: «В память о Вашей энергичной работе по выпуску ПТРС». Тогда же он рассказал о том, как выполнял задание наркома.