Сергей насупился — Карандашу что-то нужно! Именно от него, Сергея. Что-то очень важное. Получается, он должен выложиться по полной программе. Сергей доверял учителю. Он прекрасно понимал: Карандаш ничего просто так не делает.
Неожиданно ему пришло в голову — это забавное задание имеет связь с предыдущим портретом. Портретом его мачехи, бездумно набросанным им на прошлом уроке!
Сергей машинально покосился на Гришку и невольно фыркнул: Лапшин старательно переносил краски не столько на холст, сколько на собственную физиономию. Гришкины многочисленные веснушки сейчас почти не выделялись среди ярких цветных пятен. Лапшин, как помнил Сергей, рисовал всегда увлеченно. Даже слишком! Никогда не передавая полного сходства с натурой, Гришка умудрялся устраивать на своих полотнах настоящий праздник красок. Правда, их сочетание порою пугало. Поражало воображение. Казалось немыслимым. Словом, у Гришки при отсутствии, быть может, особого таланта, явно было свое собственное видение мира. Пусть и довольно необычное!
Старый Карандаш частенько — и с нескрываемым изумлением! — застывал перед Гришкиным мольбертом. А одноклассники, хоть и подсмеивались над Лапшиным, обычно рассматривали его работы с любопытством. Такого буйства красок нигде нельзя было увидеть, только на Гришкиных холстах! Временами казалось — таких цветов и оттенков и в природе не существует. Особенно интересно было гадать — что же изображено на лапшинском рисунке? — через месяц-другой, когда тема урока уже забывалась. Чаще всего ответить на этот вопрос мог только сам Гришка.
Как только он не путался и мог отличить, например, собственный натюрморт с виноградом от весеннего лесного пейзажа — этого не понимал никто. Но Гришка не ошибся еще ни разу. А ребята лишь по дате на его работе припоминали тему тогдашнего урока.
У Сергея в комнате висело несколько Гришкиных картин — это были его подарки. Якобы осенний букет. Старая церквушка на Соборной горке. И Гришкина любимая пестрая кошка — Маруська. Все полотна были написаны в излюбленной Гришкиной манере. «Сплошное безобразие» — как ее называла озадаченная Карповна. Первое время она честно старалась хоть что-то понять. Она едва шею себе не сворачивала, изучая Гришкины рисунки с разных ракурсов и расстояний… Да все без толку! Правда, старушку все же что-то тянуло к Гришкиным работам. Она сама не понимала — что именно, и это ее тревожило. Сергей видел: Карповна как-то раз даже украдкой перекрестилась.
Сам Сергей настолько привык к Гришкиным картинам, что почти не обращал на них внимания. Поэтому однажды его очень удивила реакция мачехи: Эльвира буквально отпрянула от одной из Гришкиных картин! Ее правильное лицо побледнело, на лбу мгновенно выступила испарина, длинные тонкие пальцы мелко задрожали…