— Только не в этот раз, мистер Уайли. — Родригес спокойно подняла его пистолет и сунула в карман.
— Ах ты продажная сучка! За это ты у меня сгниешь в Сан-Квентине.
— Напротив, мистер Уайли. Когда наше руководство узнает, что вы здесь затеяли, это вы окажетесь за решеткой.
— Тупая корова, — тяжело дыша, выдавил Уайли, — эта операция была согласована на самом высоком уровне.
— Я уверена, что эта информация очень заинтересует Сенатский комитет по разведке. — Родригес повернулась к Алете. — Как вы считаете, безопасно ли теперь браться за урну?
— Она стояла там долгие столетия, ожидая того, кто будет способен сообщить миру о том, что в ней содержится.
Из коридора появился Хосе; его мудрое лицо цвета старой бронзы влажно блестело в отблесках пламени масляных ламп. Его сопровождали четыре воина, один из которых нес глиняный сосуд с противоядием; Хосе подал ему знак, чтобы тот дал снадобье Уайли, уже потерявшему сознание.
— Теперь это безопасно, — сказал Хосе, обращаясь к Алете.
Алета осторожно подняла бесценную урну и, сняв ее с пьедестала, поставила рядом с гробницей принцессы Акхуштал. С бешено стучащим в груди сердцем она попробовала отодвинуть крышку, но та была запечатана смолой.
* * *
Четыре исполнительных двигателя баллистической ракеты сработали одновременно, и в предрассветный воздух вырвались столбы выхлопных газов. Массивная железобетонная крышка пусковой шахты «Лима Фокстрот-26» тихо отъехала в сторону, открывая путь для восемнадцатиметровой модифицированной ракеты «Минитмен 3». В центре управления базы Ванденберг подполковник ВВС Дэн Уильямс быстро пробежал взглядом по бесчисленным консолям и мониторам, которым предстояло отслеживать выполнение миссии в Иране. Все системы давали операции зеленый свет.
* * *
О’Коннор предложил ей свой нож, и Алета вставила его лезвие под нефритовый ободок. Она осторожно приподняла крышку и отступила назад, когда из-под нее вырвался зловонный воздух. На дне урны лежал завернутый в кожу сверток. Когда Алета разворачивала его, руки ее дрожали.
— Кодекс майя! — с благоговейным трепетом в голосе прошептала она, бережно прижав бесценный артефакт к груди.
Она вспомнила своего дедушку, и по щеке ее сбежала слеза. Если бы не нацисты, он сам мог бы рассказать миру о содержании этого документа. Она положила Кодекс, написанный на бумаге хуун из древесной коры, на пол усыпальницы и осторожно раскрыла его, одну страницу за другой.
У Родригес тихо и неуверенно зазвонил мобильный телефон, и она пошла по коридору назад, где сигнал был сильнее.
— Что-нибудь слышно из Белого дома? — спросил Джексон. — Пуск запланирован менее чем через час.