— Я восхищаюсь тобой, — сказал я. — Но может ли казна позволить себе такую благотворительность?
— Ну, бережливый comes Кассиодор сперва немного поворчал. Но затем придумал увеличить пошлину на ввоз вин. Так что деньги будут.
— Тогда я восхищаюсь и им тоже. Но ты упомянул о каком-то поручении. Что именно мне нужно сделать?
— Видишь ли, я должен исправить собственную оплошность. Когда я произносил речь в Сенате, то забыл упомянуть о городских статуях. Как ты знаешь, от них уже тоже вовсю начали отбивать куски. Поэтому я хочу быть уверен, что на те деньги, которые я посылаю в Рим, их тоже отремонтируют. Квестор Кассиодор Филиус подготовил соответствующий документ. Возьми его у Кассиодора, Торн, и проследи, чтобы его зачитали в Сенате, напечатали в «Ежедневных новостях» и огласили на улицах.
Когда я отыскал молодого Кассиодора, тот улыбнулся и предложил:
— Может, ты захочешь прочесть документ, прежде чем я скреплю его печатью? — И развернул сверток папируса на столе.
— Какой из этих листов королевский указ, который я должен отвезти? — спросил я, быстро перелистав всю пачку.
— В каком смысле? — Он выглядел удивленным. — Ну, это все и есть документ.
— Вся эта пачка? Это что — приказ Теодориха прекратить разрушать Рим?
— Да, разумеется. — Юноша выглядел сбитым с толку. — Разве ты не за этим сюда пришел?
— Мой добрый Кассиодор, — сказал я, — мне требуется всего лишь письменное подтверждение королевского приказа. Все, что мне надо сделать на самом деле, — это приехать в Рим и сказать два слова: «Прекратите это». Лишь два слова!
— Да? — Теперь вид у Кассиодора был слегка обиженный. — Там именно об этом и сказано. Прочти.
— Прочесть все? Да я с трудом могу это поднять.
Я, конечно, преувеличивал, хотя и не слишком. Взяв верхний папирус, адресованный «Сенату и гражданам Рима», я начал читать:
— «Считается, что благородное и достойное похвалы искусство создания статуй в Италии первыми стали практиковать этруски. Последующие поколения восприняли его и создали в городе Риме почти такое же количество статуй, сколько там проживает жителей. Я говорю об изобилии статуй, которые изображают богов, героев и прославленных римлян прошлого, а также об огромном табуне коней из камня и металла, украшающих наши улицы, площади и форумы. И будь в природе человеческой изначально заложено почтение, то именно оно, а не когорты охранников было бы бдительным стражем драгоценных статуй Рима. А что мы можем сказать о драгоценном мраморе и дорогой бронзе, которые являются сокровищами не только из-за того, что сделаны из уникальных материалов, но и потому, что из них сооружены настоящие произведения искусства. А сколько рук стремится при первой возможности сорвать их с тех мест, где они находятся?.. Это же относится и к целому лесу римских стен, которые также необходимо поскорее отремонтировать, равно как и городские статуи. А пока все честные горожане должны охранять этих безмолвных жителей Рима, следить за тем, чтобы статуи больше не калечили, не обезображивали и не разбивали на куски. О, честные граждане Рима! Мы спрашиваем вас: если на вас возложили такие обязательства, то разве можете вы пренебречь ими? Кто может быть столь корыстным? Вы должны следить за теми вороватыми нечестивцами, о коих вас предупредили. Затем, когда негодяя схватят, его предписывается подвергнуть публичному наказанию, ибо он повредил красоту, созданную античными мастерами, отсечь ему конечности, наказав сего злоумышленника за то, что заставил страдать наши памятники…»