Появилось интересное знание о здешних документах. Если тебя хватали на улице — занималась этим городская полиция — то паспорт не требовали, сразу волокли в ближайший участок. Если, конечно, рядом не оказывалось несколько лично известных и уважаемых полицейскими личностей, которые могут подтвердить твою личность. Именно на этом и погорел бедолажный сокамерник: личности-то нашлись, и полиции они были прекрасно известны, вот только с неудачной стороны… Впрочем, водворения в камеру можно было избежать. Достаточно показать бумагу с разрешением на въезд в город или справку из участка. Или пару монет.
Все это было очень занимательно, но для яггая, и так уже сидящего в камере, совершенно бесполезно.
Наутро лязгнул засов, стражники вытащили сонно сопротивляющегося сокамерника, затем, часа через два вывели щурящегося от света ламп Димку. Его отвели в помещение, где скороговоркой сообщили, что он, как личность невиновная в контрабанде, может идти на все четыре стороны. После чего сунули его котомку и вытолкали за дверь.
Димка постоял, глядя на узкую улочку, на которой он находился. Оглянулся назад. Дверь за ним уже закрыли, за спиной была высокая каменная стена без единого окна. Заглянул в котомку. Все на месте. Даже кусок жареного мяса. За три дня кусок сильно изменил запах и, хотя на тухлый не походил, Димка решил выкинуть его. Запахи-то поменялись, может этот кусок смердит как дохлая корова. На дне лежала тряпочка, в которую по-прежнему были увязаны несколько монет, колечко — боевой трофей и серебряная медаль-немедаль. То ли здесь очень честные полицейские, то ли побрезговали рыться в вещах дикаря. Обыскать как следует ведь побрезговали. Поэтому за поясом набедренной повязки с надписью «Wrangler», по прежнему находился бумажный комок. Документ с правом въезда в город.
Димка вздохнул, уложил вещи в мешок и забросил его на плечи.
Ну вот, ты в столице.
Что дальше?
Направо или налево?
Димка покрутил головой. Слева улочка почти сразу сворачивала, и куда она ведет было не видно. Справа…
Справа улица выходила на небольшую площадь, живописно украшенную виселицей. На виселице болтался постоялец.
Взгляд приблизил виселицу и Димка пожалел о том, что у него есть такая особенность. Под перекладиной мерно покачивался из стороны в сторону его бывший сокамерник…
Суд здесь скорый…
В животе печально булькнуло. Сразу пропало любое желание добывать средства на жизнь воровством.
В животе булькнуло еще раз, потом желудок перевернулся с боку на бок и напомнил, что два дня его плотно кормили, а вот сегодня зажали завтрак. Правильно, тюрьма — не гостиница, зачем кормить того, кого с утра все равно выпустят.