Слушать Алиция, конечно, не слушала, но едва заметные признаки звериного оскала у нее на лице уже начали проявляться…
* * *
Мы сидели на кухне вчетвером. Вдруг стукнула калитка. Голоса Эльжбеты и Олафа показались нам с Алицией слаще райских песен. Наконец-то они прибыли!
— Я говорю польск! Я говорю польск! — радостно закричал, едва нас завидев, Олаф.
— Говорит, говорит, не слушайте его, — с порога успокоила нас Эльжбета и, не оглядываясь, проследовала дальше.
Все было, как я и ожидала! Она по-прежнему была прекрасна, как утомленная Дева Мария, даже, пожалуй, еще больше похорошела. И характер остался прежний, плевать ей было на чемоданы, вошла с одной сумочкой через плечо, а с багажом предоставила возиться Олафу. Все вскочили, за исключением Юлии, которая поднялась с места очень медленно и замерла, держась за спинку стула.
Даже если Эльжбету и удивил наш восторженный прием, она этого не показала и проследовала дальше, так как Олаф с вещами с трудом помещался в прихожей. Пан Вацлав с самым учтивым видом, но одновременно с явным нетерпением дожидался минуты своего торжества. И этот момент наступил.
— Гости из Польши, супруги Буцкие… — начала было, как и полагается воспитанной хозяйке, представление ранее приехавших Алиция, однако на этом официальная часть церемонии благополучно закончилась.
Пан Буцкий рывком бросился к Эльжбете, жадно заключил в объятья и принялся горячо и бессистемно покрывать ее поцелуями. Конечно, учитывая исключительную красоту Эльжбеты, удивляться не приходится, особенно если сравнивать ее с кузиной Гретой. Эльжбета наверняка уже успела привыкнуть к странному поведению своих пациентов, но тут слегка опешила, так как в доме Алиции не ожидала засады. Максимум, что ей удалось, это упереться кулаками в грудь агрессору, и только. Оттолкнуть его она уже не могла, оставалось только увертываться по мере возможности. Очевидцем это бурной сцены и стал ввалившийся в салон Олаф.
— Хэй, котина! — взревел он страшным голосом.
Олаф бросил сумки, одна из которых жалобно звякнула, и развел эту сладкую парочку так энергично, что пан Вацлав отлетел к креслу, а поскольку росту он был высокого, то врезался с размаху задом в спинку, перевернулся вместе с креслом и застыл в оригинальной позе, то есть, как бы сидя, но вверх ногами. С Эльжбетой, несмотря на свое возмущение, Олаф обошелся бережнее и не вышвырнул на улицу, а просто отодвинул к двери, где она оперлась о косяк.
— Что это было? — спросила она без особого интереса и сочла необходимым пояснить слова мужа: — Олаф хоть и говорит по-польски, но часто путает слова.