— А больно не будет? — испугалась она, словно вернувшись в реальность из своих сладких грез. Он тоже остановился, посмотрел ей в лицо как-то растерянно, словно она задала ему вопрос, ответа на который у него не было.
— Разве что только немного, — в конце концов нашелся он, — но только в начале.
На рассвете Люся проснулась и заметила, что Таня не спит, а просто лежит, отвернувшись к стене и ее плечи мелко вздрагивают.
— Эй… что с тобой? — Люся осторожно обняла ее.
— Ничего особенного, — поспешила успокоить ее Татьяна, смахнула с лица слезинки и развернулась к ней, — просто приснился дурной сон, — под названием жизнь — закончила она про себя.
— А… хорошо, — Люся вздохнула облегченно, — ты не бойся. Я с тобой.
— Спасибо тебе, Люська, — Таня слабо улыбнулась и потрепала подругу по и без того растрепанным темно-русым волосам, и задержала руку у нее на лбу, вдруг почувствовав что-то неладное.
— У тебя температура, кажется, — сказала она и, аккуратно высвободившись из объятий Люси, протопала босиком на кухню, где сестры хранили аптечку, и вернулась уже с градусником.
— Ерунда, — отмахнулась Люся, — я здорова, — но спорить с Таней было бесполезно, и последнее, что ей оставалось это поставить градусник и засечь время.
— А Наташа еще не вернулась… — грустно констатировала она, глядя на старые часы, висевшие на стене. Их очень любила их мама, они достались ей от дедушки и до того, как они сломались из них даже вылезала механическая кукушка.
— Не беспокойся… — начала Таня, которая правда совсем не представляла себе, как утешать подругу и что говорить, чтобы это звучало убедительно, — она вернется… просто иногда близкие нам люди встречают других людей, которые близки им… и чужды нам. И если мы действительно любим своих близких, то должны принять и этих людей тоже… Если действительно любим, — зачем-то повторила она. Глаза у Люси лихорадочно блестели из-за температуры, но при этом взгляд оставался равнодушным и пустым, словно она вообще не слышала, что она только что сказала.
— Но… — все-таки подала голос она, — я чувствую, что это совсем не тот человек… он использует ее! Он… он… — Люся запнулась и вдруг Таня увидела в ее лице что-то такое, чего не ждала там совсем увидеть. Может быть ей показалось, но в это мгновение в мягких чертах детского Люсиного лица явно отразилось что-то похожее на зависть.
Но разве это может быть так? Чему тут завидовать? Или… Таня совсем запуталась, она чувствовала, что с каждой минутой все меньше и меньше понимает Люсю. Ей начало казаться, что их отношения — это доверие только с одной стороны, какой-то фарс, игра. Ведь невозможно столько лет знать человека и при этом совершенно его не знать. Люся знала о Тане все, кроме, разве что того, о чем девочка сама не хотела рассказывать. А она? Что знала она?