— Там твоя мама, — сказала она, словно вынося Татьяне смертный приговор.
— Я хотела верить, что ты понимаешь, — говорила ей мать по дороге домой, кажется, она была зла и расстроена, — насколько важна моя работа, сколько людей нуждаются в моей помощи… и не будешь делать глупостей! Зачем ты сделала так с Борей? Убить его хотела?! Ты принимаешь наркотики?
Таня уныло плелась за ней, все больше промокая под дождем.
Только эти ледяные капли не заставляли ее чувствовать радости очищения, одну горечь.
— Нет, — попыталась возразить она, догадываясь, что эта версия дело рук отчима.
— Тебе всего семнадцать, а ты уже сбегаешь из дома, ты… — Антонина со злости топнула ногой в лужу, окатив их обеих волной темно-серых брызг, — это же отвратительно! Это ужасно…
— Я правда не принимаю наркотики, — продолжала защищаться Таня, правда достаточно апатично, потому что действительно чувствовала себя виноватой. Ее мысли были заняты тем, что могло случится, не окажись в пустой темной квартире Наташи, как лишнего свидетеля. Тане стало стыдно и грустно.
— Хочу тебе верить, — Антонина проводила ее до подъезда и вдруг остановилась, — и извинись перед Борей за то, что ты сделала…
— Хорошо… А ты уходишь!? — Таня вдруг опомнилась, осознав, что сейчас ее ничего хорошего не ждет и нужно все рассказать маме, настоящую правду… Но ведь она любит этого человека! Пусть она будет счастливой, ну хоть немного, пусть будет… Раз ей так не повезло с дочерью.
— Да. Может быть я смогу кому-то помочь этой ночью, — в укор ей сказала Антонина и быстрой походкой направилась в самую глубину дождя, который, стал идти, кажется, только сильнее.
Таня очень долго смотрела ей в след и боролась с искушением снова убежать, вернуться к Люсе, но теперь она чувствовала огромную и непомерную, как надгробная плита, вину перед этой хрупкой девочкой.
Ступенек было очень много, но после тридцати девочка сбилась со счета.
— А, вернулась, — ухмыльнулся Борис, пропуская ее в квартиру, и она искренне надеялась на его человечность, которой не оказалось.
— Зря ты решила показать характер, — сказал отчим совсем без выражения, закрывая дверь, и ей все-таки показалось, что все ограничится словами, но она ошибалась, — потому что так будет только хуже. Ты плохая девочка. И мы тебя накажем.
— Мы? — пролепетала Таня, сделала неуверенный шаг назад на подкашивающихся от ужаса ногах, но уперлась спиной в вешалку для одежды. Вместе с дождевыми каплями по ее спине стекал холодный пот, ей никогда в жизни не было так страшно.
Как подтверждение словам Бориса из родительской комнаты вдруг появился второй мужчина, его ровесник, впрочем, пожалуй, чуть постарше, только выглядел он куда хуже — на что повлияла явная любовь к алкогольным напиткам.