— Вы очень несчастны, мой милый, и ваша бедная Клотильда останется, чтобы утешать вас. Неужели вы думаете, я оставлю вас в беде? Нет! Я буду странствовать с вами по свету, я буду вам слугой, рабыней, если вы захотите этого, — она остановилась, и из больших голубых глаз брызнули слезы.
Он отвел свой взгляд, усмешка исказила его красивое лицо. В то же мгновение это выражение исчезло; его странно блестящие глаза вновь оборотились к спутнице…
— Завтра на рассвете я должен быть далеко, очень далеко от дома моей возлюбленной; от мест, к которым навеки приковано мое сердце.
— Нет, нет, мы не расстанемся, — ответила взволнованная девушка, — куда бы ты ни пошел, я буду с тобой; твой дом будет моим домом, и твой бог будет моим богом.
— Поклянись, поклянись мне в этом, — потребовал незнакомец и с силою сжал ее руку.
Он приказал встать на колени, протянул к небу правую руку, закричал:
— Духи проклятых, я благодарю вас за помощь. Она — моя! Отчего ты плачешь, моя прелесть, разве медовый месяц уже прошел? Скоро мы встретимся, чтобы подписать брачное соглашение!
Он запечатлел холодный поцелуй на щеке юной невесты и потребовал, чтобы она встретилась с ним на следующий вечер, в восемь часов, в часовне, примыкающей к замку.
…По возвращении в замок Клотильда погрузилась в глубокую меланхолию. Тщетно родные пытались узнать причину ее печали.
Наступила глубокая ночь, домашние давно легли спать, и единственным звуком, разносившимся в полночной тишине, было завывание дворового пса, задравшего морду на убывающую луну. В глубоком раздумье Клотильда сидела в библиотеке. Лампа, стоявшая на ее столе, давно потухла, и дальний конец залы едва вырисовывался в густом сумраке. Часы на северной башне замка пробили двенадцать, и гулкое эхо разнеслось во мрачном спокойствии ночи. В дальнем конце залы беззвучно повернулась на массивных петлях дубовая дверь и бескровная фигура, облаченная в могильный саван, медленно ступила в залу.
Ни звука не раздалось при ее приближении; медленно ступая, она подошла к столу, за которым сидела леди. Девушка не замечала ее, но внезапно почувствовала, как ледяная рука сжала ее запястья, и печальный голос прошептал ей: «Клотильда». Она взглянула перед собой: черный призрак стоял подле нее; крик умер у нее в груди, глаза расширились и замерли в неподвижности, как завороженные. Медленно призрак отвел складки савана, закрывавшие его лицо. Блеснул негодующий взгляд — перед девушкой стояли останки ее отца. Он посмотрел на нее с грустью и сожалением и печально молвил:
— Клотильда, убранство и слуги готовы, звучит церковный колокол, и священник ждет у алтаря; но где же помолвленная невеста? Покои в могиле приготовлены для нее, и завтра она упокоится со мною.