– Как вы узнали о Пасторе Фелпсе?
– Я и не знала, когда оставила тебя. Понятия не имела. Просто смекнула, что церковь – подходящее место для… ну, ты понимаешь. Благотворительности и вроде того. И не ошиблась, верно?
– Нет, – ответил я, вспоминая рассказ Пастора Фелпса – как он нашел меня под алтарем церкви Святого Николаса на следующий день после того, как Цирк уехал из Джадлоу, – и эту историю с поросенком.
Зверь, да не тот, подумал я.
– Пастор Фелпс спас тогда мою жизнь, – пробормотал я.
– Да. Пастор Фелпс, – повторила она. – Правда, его имя я узнала совсем недавно. Я расспрашивала про тебя каждый раз, когда Цирк приезжал в Джадлоу. Ну, знаешь, задавала вопросы. Искала тебя. Я не знала, выжил ты или нет, – но надеялась, что да. Ты был крепкий шельмец. А потом я встретила мужчину, которого обслуживала раз в год в Цирке – немного денег на стороне, – и оказалось, он сапожник из Тандер-Спита.
– Мистер Хьюитт?
– Не знаю. Имена я не запоминаю. Это лишнее. Если они хотят имя – они платят. «Ваша Светлость» стоит больше. У вас там есть дети со странными ногами, спрашиваю я. Огромный толстый мужик, кожей пахнул. Только мальчик Фелпсов, отвечает он. Сын Пастора. Тобиас. Имена я не запоминаю, но эти два не забыла: Пастор Фелпс. И Тобиас. Потом я их записала. Сапожник дал мне на шесть пенсов меньше – за то, что болтала, когда он того, и нарушала его покой, – зато я теперь знала, что ты жив.
Она повернулась и глянула на меня – и я заметил, как по ее лицу снова текут слезы, оставляя на щеках маленькие цветные ручейки. Внезапно она показалась мне ужасно старой.
– Я видел вас, – сказал я, заикаясь. – В Цирке Ужаса и Восторга. Я смотрел ваш номер.
– А я видела тебя, – медленно произнесла она. Она протянула ко мне руки, и мы крепко обнялись. Она рыдала, уткнувшись в мое плечо. – Я помню страх на твоем лице. Это меня тогда чуть не убило. – Теперь и я с трудом сдерживал слезы. – А потом, на следующий год, – сквозь слезы продолжала она, – какой-то парень в Ханчберге напал на меня, когда я делала номер с бокалами и хересом, и мне срочно потребовались деньги. Я показывала узел, мышцы так свело, что не могла работать. Хиллбер отказался мне платить. И когда мы приехали в Джадлоу, я отправилась к Пастору со склянкой. И письмом с моей историей. – Она посмотрела на меня – ее лицо светилось некоторой гордостью. – Сама написала, – прибавила она. – Я научилась грамоте в детстве.
Но я отстранился от нее.
– Вы шантажировали отца этой склянкой и вашим письмом? – спросил я, глядя в ее заплаканное лицо. Она потупилась и отвела глаза.