Неужели и впрямь все могло быть настолько просто?
Пастора Фелпса ошеломила эта новость:
– Если бы дорогая миссис Фелпс не умерла и это услышала! – воскликнул он и вытер с глаз слезы, затем отложил желтую безрукавку, которую вязал, и тут же благословил нас обоих.
Домой мы отправились вместе, все трое, в экипаже, вместе с громоздким свертком, в котором лежал мой настоящий отец.
Когда мы оставили островные кусты Джадлоу позади и увидели вдалеке полуостров в форме селедки, бывший мне домом, сердце мое воспарило.
– Смотри, Фиалка, как он похож на рыбу, – воскликнул я. – Хвост приклеен к материку, голова тянется в море.
– Именно так я его и представляла, – кивнула она, вдыхая соленый воздух. И сжала мою руку.
Сухопарый Заттортруб, прослышав о нашем решении вернуться, сердито уехал из Пастората, позабыв о всякой христианской доброй воле. Я толкнул дубовую дверь, покосившуюся еще со времен Наводнения, и ступил в нашу кухню. Каменная кладка все также искрилась солью. Я обрадовался – некоторые вещи не меняются.
Пастор Фелпс отправился приводить в порядок матушкину могилу, а я развернул мартышку-джентльмена и смахнул с него пыль, пока Фиалка отглаживала его рубашку и панталоны. Когда мы поставили его у очага и я протер ему глаза, мне показалось, джентльмен стал выглядеть лучше и жизнерадостнее, чем за всю свою жизнь. Фиалка повесила на его согнутую руку кухонное полотенце. Так он смотрелся уютнее.
Вернувшись и увидев джентльмена, Пастор Фелпс немного смутился. И застыл с мотыгой и лопаткой в дверях, краснея.
– Прошу тебя, отец, – подбодрил я. – Заходи, знакомься. Он тебя не укусит.
Наконец Пастор Фелпс в нерешительности ступил на каменный пол, протянул руку и пожал волосатую ладонь мартышки-джентльмена.
– Рад познакомиться с вами, сэр, – официально изрек он. И, прочистив горло, добавил: – Я провел много часов, размышляя о вас в Лечебнице. И хочу заявить: хотя в душе я и клеветал на вас, за что прошу прощения, для меня великая честь наконец-то приветствовать вас, – тут он еле сдержал слезы, – как члена моей семьи.
Мы с Фиалкой зааплодировали.
Что касается доктора Айвенго Скрэби, он так и не оправился от вечера Банкета. Наше с Фиалкой исчезновение, а также пропажа мартышки-джентльмена – вкупе с публичным унижением на глазах у мистера Дарвина – привели к такому мощному эмоциональному потрясению, что таксидермиста охватило кратковременное безумие, вскоре закончившееся смертью. Мы прочитали его некролог в «Громовержце». «Ученый, мастер, мыслитель, обессмертивший животный мир», – назвали его в газете.