– Конечно, отец. Обещаю.
– Умница.
– Отец?
– Да.
– А что это? – Я сунул ему камень. Таких всегда полно на берегу, и я их никогда не понимал. Этот – великолепный экземпляр, темная завитушка с расходящимися полосками, напоминающая ракушку.
– Это, – произнес Пастор Фелпс, потеряв нить, – одна из шуток Господа.
– Господь умеет шутить? – ошеломленно переспросил я.
– Да. Иногда по-крупному, иногда по мелочам. Над учеными. – Отец ненавидел ученых. Это они главным образом повинны в мировой неразберихе, утверждал он на проповедях. Ученые – бич и, по его оценке, стояли так же низко, как грубые дети и падшие женщины. – Твой камень называют окаменелостью, – продолжил он. – Господь разбросал их в земле, чтобы смущать отдельный сорт ученых под названием «геологи». Он хорошо знал, что делает.
– Геологи? А кто это?
– Люди, смеющие оспаривать истинность Бытия, – пояснил отец. – Эти окаменелости – ложный след, оставленный Господом, дабы провести геологов и убедить их, что они правы. Чтобы они растрачивали время зря. – И он рассмеялся над Божьей шуткой. – Не забывай, сынок, что Он – Бог-ревнитель. Моему отцу все это казалось необычайно занимательным, и он посмеивался над Божьим чувством юмора, но я совсем запутался. Я горячо верил в Господа, но Его окаменелости и другие святые чудачества не раз заставляли меня усомниться в разумности Божественного замысла. А еще меня изводил другой вопрос.
– Отец.
– Да, сын.
– А кто создал Бога?
Что ж. Это тоже дурацкий вопрос? Каково Его происхождение?
Впрочем, у отца имелся ответ:
– Господь сам себя создал, – наконец ответил он. – Как люди, которые сами себя создают. Только Бог.
– Я понял, отец, – кивнул я. Но солгал, потому что не понял, и это осталось для меня загадкой.
После таво, как я зделала для Нево ШПАГАТЫ, – писала женщина, – Капкан хлопает в ладошы и завет к Нему за стол пить ВИНО.
Он был висьма симпатишный. Бальшые УССЫ, ващоные на канцах, и Он их все КРУТЕТ и КРУТЕТ. И штота в Нем ещо. Я толко патом наняла.
Ты мне нравищся, Он гаварит. В тебе есьть природная ГРАЦЫЯ, жывотная ГРАЦЫЯ.
Што есьть? спрашываю я.
Када ты не гавариш, прадалжает Он. Паэтаму я па большэй часьти держала рот на замке после этаво. У Нево свае дела, гаварит Он, но какое не гаварит.
Он визет меня в дом. На ЭТА я не вазражаю, патамушта сама снимаю комнаты у этай СУКИ мисис Пирсоне. Домбольшой и старый, но багатый, сомнений нет. Агромная ПИАНИНА в гастинай, большие стулья, большие КОРТИНЫ на стенах. Кортина с Ним, Капканном, Он стоит наверху КАЛОНЫ НЭЛЬСАНА на ТРАФАЛЬГАРСКАЯ ПЛОЩАДИ. Он гаварит, эта Он, на самом деле, ПРАВДА мущина слишкам маленький, не разглядеть, и Он ПЛЕЕЦА на толпу в низу. Так Он гаварит, но эта тожэ слишкам маленькое.