Моя попытка поймать его взгляд не увенчалась успехом. Чтобы не дать мне увидеть своих чувств, Эриар склонился, позволив вьющимся прядям прикрыть лицо, и жестом пригласил меня пройти под устремленный к небу семигранный купол святилища, венчавший витые колонны.
Гнев всколыхнулся в душе – я дала ему шанс вернуть не только свободу, но и ту честь, которую отняла скоропалительным решением, но тут же утих. Я вновь допустила ошибку.
Второе оскорбление за столь короткий путь сюда! Мне нужно было тщательнее следить за своими словами. Я помнила законы кланов, но… правила другого мира стали для меня естественными.
Мысленно попросив у Эриара прощения, я решительно вышла из тени перехода в залитое ярким летним солнцем святилище.
Стрелы защитных заклинаний впились в мое тело, но я, невзирая на боль, продолжала идти к центральному алтарю, на котором в высеченной из прозрачного камня чаше лежал перстень главы рода.
Я никогда не думала, что ответственность придет ко мне так рано, но родители покинули нас с сестрой в один день. Немногие знали, что они любят по ночам ездить вдвоем к лунному озеру.
Точнее, знали об этом лишь трое: мы с Кассире и командир внутренней стражи, который всегда сам выпускал их через потайной проход в крепостной стене.
Сколько раз я затем слышала, что их безрассудство стоило им жизни. Но даже тогда наивно воспринимая окружающий мир, я понимала, что было истинной причиной их смерти.
Предательство.
Только год спустя я узнала, кто переступил черту дозволенного, желая большего, чем было дано от рождения. Поздно узнала. Убийцы, которых разыскал Эриар, указали на меня.
Мне было девятнадцать, когда я заняла место во главе стола Совета кланов. Мне исполнилось двадцать, когда Кассире бросила мне в лицо слова обвинений. Защитить себя я не смогла, а тот, на кого надеялась опереться в борьбе за честь, поверил навету.
Я не винила ни ее, ни его. Кассире была рождена, чтобы побеждать, а он… Она оказалась хитрее, заставив его признать правоту своих доводов.
– Моя лери…
Мы были женаты всего лишь день, но я понимала его без слов. Отвела его руку, протянутую к чаше.
Никаких ритуалов, никаких слов и клятв не будет. Все, что я должна была произнести, произнесла в кажущемся далеким прошлом. Я не нарушила данные тогда клятвы.
Но стоило мне достать перстень, как решимость растаяла, утекла талой водой. Потемневшая от времени оправа, белый камень, на гранях которого играли солнечные зайчики…
Я помнила, как именно Эриар надевал мне перстень на палец, объявляя главой клана.
Я помнила, как он откатился ему под ноги и попал в щель между плитами, когда я сорвала его с пальца.