Благоразумие взяло верх, но не настолько, чтобы я не оставила последнего слова за собой. Они хотели обузу – они ее получат.
– Где те кустики, в которые я могу сходить? – томным голосом спросила я у Лимео, демонстративно отвернувшись от ансаира.
Хмыкнули оба и одновременно – поразительное единодушие, но я словно и не заметила.
– Пойдемте, юная лери, – тоном заправского соблазнителя протянул Ромио, подавая мне руку. Для огненного закончил уже серьезно: – Танраш присмотрит, а я покараулю. А ты тут… ну, сам знаешь.
Тот кивнул и сдвинулся, пропуская нас.
– А что он будет делать? – поинтересовалась я тихонько у Ромио, когда мы поднялись на пригорок. Там было значительно темнее, так что я была вынуждена остановиться, давая глазам привыкнуть. А вот для ансаира, как мне показалось, ночная мгла преградой не была.
– Менять ипостась, – тоже шепотом ответил тот и замер, вслушиваясь в тишину. Почти так же, как и Танраш.
Я насторожилась машинально, тут же сообразив, что зря это сделала. Ощущение было такое, будто стояла на самом краю пропасти. Накатил страх настолько сильный, что хотелось упасть на землю, свернуться калачиком и… завыть. Справиться с ним казалось невозможно.
– Эй! – дернул меня за плечо Ромио, отгоняя наваждения. – А вот этого делать не стоит.
Когда я посмотрела на него, на глазах у меня были слезы. И когда только появились?!
– Ты о чем? – просипела я, горло жгло как при ангине.
– Не вздумай пытаться впустить лес в себя. Это не твой дар, стихия убьет.
Он говорил жестко, но, похоже, лучше знал, как со мной обращаться. Пусть я и не успокоилась полностью, так хотя бы не чувствовала себя такой ничтожной.
– Почему так получилось?
Ромио был немногим выше меня, по сравнению с Лимео он вообще казался юнцом, но в нем было то, чего я не видела в огненном. Это не бросалось в глаза, но мне удалось несколько раз заметить, как его взгляд становится таким, будто он устал… от жизни.
Я не считала себя знатоком чужих душ, не было у меня достаточного жизненного опыта для этого, но в своем выводе была уверена. У бабушки замечала такой же, когда она думала, что ее никто не видит.
А однажды я услышала их разговор с мамой и связала одно с другим. О грустном тогда они говорили, бабуля просила простить ее за то, что больше не может ничем нам помочь, что нет у нее уже сил держаться за этот мир.
Месяца не прошло с того вечера, как ее не стало.
Но она уже и старенькой была, наш отец – младший ее сын, последний. Такая вот судьба ей выдалась, всех пережить.
Но откуда это появилось в Ромио?
Я не знала, как ответить на этот вопрос. Только чувствовала, что не просто так рядом с ним иногда становится холодно.