Она была еще одной причиной, по которой я ненавидел Сомея.
– Хоть кто-то рад моему появлению! – Произнося, я не счел нужным смягчить интонации. Эта хитрая и подлая дрянь не заслуживала подобной милости. – Он еще не все подземелья залил кровью?
– Ты стал чувствительным, Маркирер.
Женщина выступила из тени, вызывая у меня два противоположных желания. Прижать ее горячее тело к смятым страстью простыням, наслаждаясь вкусом ее губ, и… сломать ей шею. Жаль, она сбежала раньше, чем я понял ее грязную сущность.
– Благодаря этому, Демайя, ты еще жива.
Я прошел мимо, не бросив на нее даже взгляда. Увы, мне это мало помогло. Аромат, в котором смешались мои надежды и горечь, дурманом накрыл голову, вытягивая то звериное, что было сковано цепями проклятия.
Шедший сзади воплощенный, словно ощутив, что еще мгновение, и я потеряю контроль и начну убивать, сделал шаг, встав между нами. От него дохнуло огнем, не неистовым – усмиряющим, сжавшая горло петля ослабила хватку, возвращая ясность и четкость мысли.
Крепость воздушных я знал довольно хорошо благодаря своим соглядатаям. Пусть Сомей и догадывался, что большинство его секретов были мне известны, демонстрировать это его подданным не имело смысла. Потому я и позволил княжескому выкормышу пройти вперед, показывая мне дорогу. Оттолкнул, когда мы были уже у входа в подземелье. Приглушенные крики стали слышны, как только воины открыли перед нами тяжелую дверь, которая вела в подземные ярусы. Теперь, даже при желании, заблудиться будет невозможно.
Мое появление, как бы ни был занят, Сомей не пропустил. Впрочем, вряд ли он услышал мои шаги, скорее уж шелест ткани и мелодичный звон украшений звучал диссонансом с предсмертным хрипом несчастного, которому не повезло прогневать своего князя.
– Я тебя не ждал, – повторил он слово в слово речь своего помощника, с неудовольствием оглянувшись на меня.
Нас разделяла решетка и кровь. Там, где остановился я, ее не было.
– Отдай мне то, зачем я пришел, и можешь развлекаться дальше.
Дыхание стоявшей позади меня Демайи сбилось – властность привлекала ее, возбуждала. Но еще сильнее ее тянуло к утехам втроем, одного из которых ждала жестокая смерть, как только страсть была удовлетворена.
– И что же тебе нужно, Маркирер? – Сомей отбросил ногой окровавленное и изуродованное пытками тело и, вытерев ладони о брюки, приблизился ко мне.
– Ты играешь не в те игры. – Ярость подступала, отравляя тошнотворным привкусом. Перед глазами опять плыло алое марево, а сознание затопляло желанием убить. – Отдай мне мальчишку Виджара, и я уйду.