Потом он долго думал о черной доминанте. На душе у него было неспокойно, спина болела все сильнее.
* * *
Этот заказ он получил в ноябре. Он пришел к жене и сказал:
— Стелла, мне дали интересную работу.
Он был рад, почти взволнован. Стелла отложила перо и посмотрела на него, она никогда не раздражалась, если ее отвлекали во время работы.
— Это антология страха, — объяснил он. — Пятнадцать черно-белых рисунков с виньетками. Я знаю, что справлюсь, мне это подходит. Это в моем стиле, не правда ли?
— Совершенно верно, — отвечала жена. — Работа срочная?
— Срочная! — засмеялся он. — Это не пустяк, а серьезная работа. Каждый рисунок на целую страницу. Все займет пару месяцев.
Он уперся руками в стол и наклонился вперед.
— Стелла, — сказал он серьезно, — я сделаю в этот раз с черной доминантой. Я хочу передать темноту. Понимаешь, серое передает лишь ощущение затаенного дыхания, предчувствия страха, ожидание его.
Она улыбнулась и ответила:
— Как приятно, что эта работа тебя радует.
Он взял тексты, лег в кровать и прочел три рассказа, только три. Ему хотелось работать с уверенностью, что самый интересный материал впереди, сохранять это чувство ожидания как можно дольше. Третий рассказ дал ему импульс, он сел за стол и начал резать картон — толстые, белые как мел листы с рельефным гарантийным штампом в углу. В доме стояла тишина, гостей они не приглашали. Ему было трудно привыкнуть к этому толстому картону, он никак не мог забыть, как дорого он заплатил за него. Рисунки на дешевой бумаге выходили у него свободнее и лучше. Теперь же он восхищался благородной поверхностью картона, по которому обмакнутое в тушь перо выводило чистые линии, и все же бумага оказывала перу незаметное сопротивление, мешающее этим линиям оживать.
Дело было днем, он опустил шторы, зажег лампу и углубился в работу.
* * *
Они ужинали вместе, он ел молча. Стелла ни о чем не спрашивала. Под конец он сказал:
— Ничего не получается. Здесь слишком светло.
— Почему же ты не опустил шторы?
— Опускал, — ответил он. — Все равно недостаточно темно. Вокруг лишь серое, но не черное!
Он подождал, пока кухарка уйдет.
— Здесь даже нет дверей! — воскликнул он. — Нельзя закрыть за собой дверь!
Стелла перестала есть и посмотрела на него.
— Ты хочешь сказать, что здесь у тебя ничего не получится? — спросила она.
— Да, не получится. Выйдет лишь нечто серое.
— Тогда тебе, по-моему, нужно поменять обстановку, — решила жена.
Они продолжали есть, напряженное состояние исчезло. За кофе она сказала:
— Вилла моей тетки стоит пустая. Но мансарда, кажется, меблирована. Может, попробовать поработать там.