Я нашла его по запаху, без труда взяв след от места нашего расставания. Но окликать не стала, любопытным изваянием застыв в ближайших кустах.
Верес стоял на коленях в чашеобразной впадине под каменным уступом в человеческий рост, с которого тонким пологом ниспадал лесной ручей. Зимний вечер в Ясневоы Граде был немногим теплее осеннего в Волмении, но над водой клубился парок, да и колдун не приплясывал на месте, клацая зубами, а замер под водопадиком чуть ли не в молитвенной позе: запрокинутое лицо с закрытыми глазами, скрещенные на груди руки. Струи не разбивались о его тело, а слоисто обволакивали, приняв в поток как своего. И лицо у Вереса в этот момент было такое блаженное и безмятежное, словно он держал в объятиях любимую. Позволяя ей делать с собой всё, что угодно, и зная, что может в любой момент рассчитывать на взаимность.
Да так оно, видимо, и было. Ведь кто сказал, что любить можно только женщину? (И я вовсе не имею в виду похабные шуточки троллей!)
У каждого мага есть любимая стихия, которая повинуется ему лучше других, позволяя достичь результата с наименьшими затратами энергии. Верес, похоже, предпочитал воду. Тихие задумчивые озера с поволокой вечернего тумана, кристальные окошки родников, утоляющие жажду ценой ломоты в зубах, инеистые глыбы льда, задорно журчащие ручьи, а при необходимости — взмученный яростью поток, сметающий всё на своем пути. Вода уступчива и снисходительна, однако не стоит обольщаться. Она может принять любую форму, но удержать ее в горстях ты не сумеешь, как не старайся. Как и удержаться на плаву, если ты — топор. Хороший такой топор, мрачно подумала я, увесистый, прям гномья секира на стальной ручке. Даже не булькнет. Будешь потом ракам справки предъявлять о гидродинамически рассчитанной форме лезвия и облегченном сплаве…
Верес резко обернулся, но в кустах уже никого не было. Даже ветки не качались.
Ни мое, ни Вересово решение восторга у наших спутников не вызвали. Щенок, еще не заслуживший права тявкать в присутствии старших, вопиял безмолвно, изображая на мордашке то отчаянную мольбу, то праведное негодование — в зависимости от того, к кому обращался, вернее, на кого напускался дракон.
— Верес, ты что, действительно собираешься идти в Стармин?! А не проще ли сразу повеситься на ясене?!
— Возможно, достаточно будет навестить эльфов, — попытался успокоить его колдун, но на ясень всё-таки задумчиво глянул.
— Ты думаешь, они тебе шибко обрадуются? Двое из их остроухого племени тоже заседают в Совете Ковена.
— И, кстати, на голосовании воздержались.