«Успокойся! Как тебя звать-то?»
«Любаша», - пролепетала она мокрыми губами.
«Расскажи, Любаша, что у тебя за горе. Тебе легче станет».
Излагая мне все это, Степан очень волновался. Видно, история, которую он услыхал, была необыкновенной.
– В общем, не стану тебе передавать подробности, суть дела такова. Жила она в районном центре под Куйбышевом. Семья у них многодетная. Отец завербовался на Камчатку, на рыбный промысел, чтобы денег подработать. Нашелся добрый человек, сосед Николай Тимофеевич Зуев, предложил помочь Любиной матери. Взял ее дочь кладовщицей на склад. Он там заведующим работал. Очень были ему в семье благодарны за это. Стала Люба кладовщицей. Работа нетрудная - склад культтоваров: тетрадки, карандаши, портреты. И вот, оказывается, этот благодетель взял к себе Любашу не просто так, а с дальним прицелом. Стал к ней похаживать его сын Григорий. И папаша всячески это Гришкино ухаживание поощрял. Как придет Григорий на склад, Николай Тимофеевич непременно их вдвоем с Любой оставит. А вскоре открыто попросил:
«Не отвергай моего Гришку, выходи за него замуж. Дружно и ладно заживем одной семьей».
Люба и без слов этих понимала, куда дело клонится. Она не со страхом, а с брезгливостью думала о Гришке. Был он парень, о котором в его двадцать два года говорили как о пропащем. Пил запоем. Когда-то завидным женихом считался, любая девушка с радостью пошла бы за него. Гармонист, на всех праздниках и свадьбах желанный человек. Вот это его и сгубило. Парень он тихий, покладистый. Играть не отказывался и все чарки, которые подносили, выпивал. Ну а причин для веселья в городке много. Так и спился Гришка. В двадцать лет алкоголиком стал. Хватились отец и мать, но поздно. Лечили даже. Не помогло. Женить собрались. Да кому же из девчат такую муку на себя взять захочется? Вот и решил Николай Тимофеевич добрым делом Любашу к согласию склонить.
Сколько могла избегала Люба Гришкиного ухажерства. Прямо отвергнуть стеснялась - не хотела обижать Николая Тимофеевича. Уж больно добр он к ней был. Да и Гришка вроде пить бросил. Клялся: «До конца жизни не понюхаю!» Поверила Люба. Хотела помочь Гришке и Николаю Тимофеевичу, добрым делом отплатить. Незадолго до назначенной свадьбы, когда Люба уже готовилась стать матерью, Гришка опять запил. Люба напоминала ему:
«Ты же обещал бросить».
Гришка таращил пьяные, влажные глаза, смеялся ей в лицо:
«Мало чего я тебе обещал. Наше мужское дело такое - обещать, а ты уши развесила!»
В общем, уехала Люба из дома, чтоб избежать позора. Может быть, Гришка и женился бы на ней, отец заставил бы, но Люба теперь сама ни за что не хотела жить рядом с таким низким человеком. Уехала тайком, иначе мать не отпустила бы. Хотела добраться к тетке, в Актюбинск, а там уж решить, как быть с ребенком.