— Ерней! — окликнула его жена.
Темникар вздрогнул и оглянулся.
— Опять может схватить! — озабоченно напомнила жена и подняла передник, чтоб утереть свои старые слезящиеся глаза.
— Что может схватить? — проворчал Темникар.
— Как что? Желудок.
— Ничего не будет!
— Что ты говоришь? — Женщина повысила голос.
— Говорю, ничего не будет! — повторил Темникар с какой-то странной ласковой улыбкой. Но тотчас помрачнел, рассердившись на себя. Ему показалось, что он слишком много сказал, что без всякой нужды тревожит жену, и в то же время почувствовал, что ведет себя не так, как хотелось бы. Поэтому он поспешно и сурово добавил: — Во всяком случае, сегодня не будет!
— Ох, какого молодца ты из себя строишь! — усмехнулась жена. — Не забывай, что тебе семьдесят лет!
— Не забуду! — отрезал Темникар и решительно шагнул через порог.
— Эй! — раздался резкий женский голос.
Петер Майцен мгновенно пришел в себя и, оглянувшись на хозяина, невольно спросил:
— Что случилось?
— Старуха меня зовет, — ответил тот. — Жена. Злится…
— Ага, жена… — забормотал Петер Майцен, недовольный тем, что не сумел скрыть свой испуг.
— Хм, такое дело. Голос у нее пронзительный.
— Пронзительный… — «Как у Темникарицы», — подумал Петер Майцен, снова возвращаясь в Темник.
— Хм… Она ведь хозяйка.
— Ага, хозяйка…
— Хм, такое дело… Мужик, что в дом женится, всегда батраком остается.
— Ага, батраком…
— Эй! — еще громче донеслось со двора.
Петер Майцен видел, как хозяин высунул руку в окно и помахал. Слышал, как он что-то крикнул, но это его не занимало, потому что в ту минуту он был целиком поглощен созерцанием длинной и тонкой руки, которая, словно обгорелый узловатый сук, медленно поднималась и опускалась в белом солнечном свете.
«Довольно живописный мужик, — подумал он. — Надо его запомнить!»
Крестьянин убрал руку и почесал подбородок.
— Хм, такое дело! — вздохнул он. — Косу надо отбить.
— Ага, косу… — бормотал Петер Майцен, наклоняясь над чемоданом, чтоб вынуть из него карандаши, чернила и прочую мелочь.
— Хм… Отаву пойду косить.
— Ага, отаву… — отсутствующе повторил Петер Майцен и вдруг с удивлением огляделся по сторонам. — Отаву?.. Теперь?.. Ведь… — Он хотел сказать: «Ведь зима все-таки!», но вовремя сообразил, где находится, и не произнес слов, уже готовых сорваться с языка. И это так по-детски его развеселило, что он засмеялся и самому себе покачал головой.
— А куда косить пойдете?
— В Тихий дол.
— Хорошее название.
— Хм, такое дело. Правда, для отавы чуть рановато, ну да в Тихом доле хорошая земля и воды довольно, трава быстро растет.