Баллада о трубе и облаке (Космач) - страница 36

Она и впрямь ждала их вчера, ждала всю нескончаемую минувшую ночь. Не раздеваясь, она лежала на печи, готовая ко всему. Стрелки часов упрямо бежали вперед, но в то же время едва двигались, потому что возле стояло окаменевшее недоброе время и удерживало их своей тяжелой рукой. Часы тикали непривычно громко, и с каждым их биением в сердце Темникарицы падала и застывала капля горечи; ей казалось, что с каждым биением вздрагивает весь Темник, что хутор безостановочно отдаляется от деревни и словно куда-то проваливается. Она инстинктивно чувствовала, что судьба покинула ее, что она отрезана от мира. Она лежала на спине и отчетливо видела, как дом прижимается к крутому склону, будто гнездо к скале, а внизу — бескрайнее заснеженное поле, словно песчаная пустыня под лунным светом. И по этой пустыне медленно и беззвучно ползет черная гадина, которая разрушит ее гнездо и прикончит их. Хруст оледеневшей ветки, скрип старой доски на чердаке под тяжестью снега заставляли ее вздрагивать и тревожно вслушиваться.

— Идут!

И впрямь они подходили. Женщина осторожно поставила лоханку, выпрямилась и худой рукой прикрыла глаза от ослепительного блеска снега на белой поляне.

— Человек тридцать будет! — определила она. — Всякой твари по паре, только немцы в шлемах.

Она понимала, что надо скорей идти к сыну и дочери, но не тронулась с места. Неподвижно стояла и смотрела, как змея наконец пропала за поворотом Нижней нивы, словно медленно зарылась в сверкающую белизну. Темникарица перевела взгляд на край Верхней нивы и стала ждать…

— Долго их нету! — сказала она. И на самом деле долго их не было, потому что рядом с нею стояло окаменевшее недоброе время.

Наконец змея вынырнула из снега, повернула влево и поползла по краю Верхней нивы. И тут Темникарица заметила носилки.

«Его несут! — мелькнуло в голове. — Нашли!..»

Она повернулась и быстро вошла в кухню. Кинулась к двери в комнату, но вдруг снова застыла на месте.

— Он мертвый! — сказала она. И в тот же миг поняла, что она тоже мертва. Почувствовала, как с нее спадает бремя плоти, как она становится все более и более легкой — такой легкой, что, боясь упасть, она уперлась коленями в печь. Закрыла было глаза, в ушах так зашумело, будто вот-вот голова лопнет, и она поскорей открыла глаза. Посмотрела на свои худые руки, пошевелила пальцами, руки показались ей чужими — две мертвые культяпки, изработанные орудия. Она стиснула кулаки, потом, вспомнив, что больные перед смертью любят смотреть на свои руки, спрятала их под передник. Вздрогнула, оглянулась вокруг и вернулась к действительности.