Баллада о трубе и облаке (Космач) - страница 61

Петер Майцен хотел было проститься с ними, но ему вдруг стало жаль старика, а еще больше мальчугана, серьезного и грустного. Он подыскивал подходящее слово, но, так и не найдя его, протянул руку:

— Ну-ка, покажи мне эту мою трубу!

— Труба папина! — решительно возразил Янкец и посмотрел на Деда.

— Покажи, покажи! Ведь господин не съест ее!

Петер Майцен взял в руки трубу и внимательно осмотрел ее, хоть ничего не понимал в музыкальных инструментах. Он знал, что выглядит смешным, но не выпускал трубы из рук: его не покидало ощущение, что она на самом деле таит в себе печаль и что именно эту трубу слышал Темникар.

— Старая она, старая!.. — заговорил дед.

— А как ее зовут?

— Крылатый рог, — тотчас отозвался Янкец.

— Далеко ее слышно. Даже в Черном логе! — сказал Петер Майцен и посмотрел на старика.

— В Черном логе слышно! — воскликнул Янкец и схватил трубу. — Дедушка, сыграйте!

— Что ж тут удивительного! — спокойно ответил старик — Труба есть труба… Потому ее и в армии держат… И в Судный день труба, говорят, заиграет…

— Только если вы будете играть на ней, то Чернилогар ее не услышит, — со значением сказал Петер Майцен и улыбнулся.

— Почему не услышит? — спросил мальчик.

— Сегодня он ее уже не слышал. — Петер Майцен обращался к старому Блажичу. — И диву дался, когда я сказал, что слышу.

Старый Блажич ничуть не удивился.

— Наверно, привык, — невозмутимо протянул он. — Знаете, ведь ухо постепенно привыкает… Или он глуховат. Может и такое быть, хотя ему не так много лет. Сколько? Пятьдесят. Всего-то и есть!.. Что поделаешь!.. Со временем все становится хуже. У одних раньше, у других позже; у одних — то, у других — се. Я, к примеру, хорошо пока слышу. Совсем неплохо слышу, слава богу! А вижу похуже… Ну-ка, Янкец, погляди, окошко еще закрыто?

— Закрыто, закрыто! Я смотрел, — ответил Янкец, вкладывая ему в руки трубу.

— Да, мы вон там живем. — Старик повернулся к Петеру Майцену, указывая трубой на дом с красной крышей.

— Красивый дом.

— Дом-то?.. Красивый, конечно, красивый…

— Видно, горел.

— Горел, конечно, горел… Что поделаешь, так уж это…

— Во время войны?

— Во время войны, конечно, во время войны… Что поделаешь!..

— Дедушка, поиграйте!

— Сейчас…

— Ну пожалуйста!

Старый Блажич облизнул губы и поднял трубу. Набрал в грудь воздуха, но не издал ни звука. Повернувшись к Петеру Майцену, он показал взглядом на внука:

— Не сердитесь, сударь! Ребенок есть ребенок!..

Петер Майцен вопросительно посмотрел на него, но тот уже держал мундштук у губ и зажмурил глаза.

— Давайте! — громко скомандовал Янкец.

Лихая смерть придет,