На лестнице, ведущей с веранды, лежала фрау Хут: она поскользнулась на мокрых ступеньках и упала.
Рената осторожно ввела ее в комнату. Фрау Хут побледнела от страха, губы ее сжались, щеки как–то сразу ввалились. Рената помогла ей лечь на диван, не зная, что делать дальше.
Фрау Хут осторожно гладила себе живот. Неожиданно в комнату вбежали дети, все четверо, притихшие и испуганные. Прежде чем Рената успела что–нибудь сообразить, старшая сестра вытолкала младших из комнаты. Все вышли молча, и только самый маленький заплакал и жалобно позвал:
— Ма–ма–а… Ма… ма–а! — Затих он только в кухне.
На цыпочках в комнату вошел Манфред. Его беспомощный вид сразу же оживил Ренату. Она тут же послала Манфреда за одеялом и за водой.
Рената осторожно присела возле фрау Хут на краешек дивана.
«А что будет со мной, если и у меня будет ребенок?» — подумала Рената, взяв в свои руки узкую холодную руку фрау Хут с чернильными пятнами на пальцах. Осторожно вытерла пот, выступивший на лбу женщины.
Когда Манфред принес кувшин с водой, фрау Хут жестом руки попросила его выйти.
— Спасибо, — вымолвила она. — Уже прошло, кажется. — Она осторожно села на диване.
На лестнице, ведущей в детскую комнату, послышались шаги. Фрау Хут прислушалась, и в тот же миг по ее лицу скользнула слабая улыбка. Рената пошла к Манфреду, взяла у него ключ и вышла в кухню. Стол там оказался пустым и чистым. Как и вчера, приятно пахло крепким чаем. Детские вещи в полном порядке лежали на стульях.
Фрау Хут очень скоро оправилась от испуга и принялась за хозяйство. Когда муж вернулся домой, все страхи были уже позади. Она занялась приготовлением ужина, и муж помогал ей.
Майор с озабоченным видом наблюдал за каждым движением жены, и хотя фрау Хут была так же проворна, как всегда, муж все не мог успокоиться.
Рената сразу заметила волнение майора. Она видела, как у него дрожали руки, когда он разливал чай по чашкам. Очень часто он украдкой поглядывал на часы, как–то торопливо ел и даже чуть–чуть забрызгал китель, который почему–то не снял. В форме он выглядел намного строже, чем в гражданском костюме. Складка на переносице стала еще глубже, а уголки губ опустились вниз, чего вчера Рената не заметила.
Ели молча, что удручающе подействовало на Ренату. Она шумно размешивала сахар в чашке.
— Ваши дети совсем самостоятельные, — сказала она, чтобы хоть как–то нарушить тягостное молчание.
Фрау Хут молча кивнула.
Майор, словно отвечая на свои мысли, сказал, прикрыв глаза:
— Семья, фрау Грапентин, играет главную роль.
После еды он поставил на стол бокалы и наполнил их вином. Себе он не налил. Когда Манфред и Рената запротестовали, сказав, что одни они пить не станут, майор сначала взглянул на часы, а уж потом взял и себе бокал, но наполнил его только наполовину. Безо всякого перехода он спросил: