Яркий свет оправдывает то, что я пошевелилась. Изобразила тихий зевок.
— С добрым утром.
Пол бросает взгляд через плечо.
— Извини, я тебя разбудил? — Он тоже старается говорить тихо.
— Не стоит волноваться.
Я сдвигаю одеяло в сторону и, выскользнув из постели, проверяю, как там Холли. Она безмятежно спит, лицо ее спокойно, одна ручка лежит на Бедненьком Мишке, ее постоянном приятеле по сну. Почувствовав холодный воздух на ягодицах, я вспоминаю, что на мне лишь короткая рубашка, и одергиваю подол. Встав рядом с Полом у окна, я заглядываю в просвет между занавесками. День ясный, небеса словно омыты дождем, слепит низко сидящее солнце. Такое кажется едва ли возможным после вчерашнего дня. На улице, должно быть, прохладно, свежо, гораздо холоднее, чем кажется, когда глядишь из-за стекла. Бодрящая температура. Я кладу руку на плечо Пола, прижимаюсь к ней головой. Надеюсь, он тоже видит нечто радостное — обещание перемены погоды.
— Жаль, что вчера так получилось.
Он прижимается головой к моей голове.
— Да. Мне тоже.
Мы смотрим на город. Сталь и стекло, викторианские дома из красного кирпича, небоскребы шестидесятых. Поразительное количество зелени. Между двумя высокими конторскими зданиями я вижу часть большого серого купола. Над далекими террасами торчит белая ветряная мельница. Смотри я на Лондон, я могла бы определить, что к чему, а здесь мне все незнакомо. Вчера вечером, уткнувшись в карту, чтобы помочь Полу добраться до отеля, я обращала мало внимания на темный, исхлестанный дождем город, в который мы приехали. Сейчас я впервые действительно вижу его.
А ведь я здесь родилась. У меня нет и следа акцента, и я ровным счетом ничего не помню об этом городе, но здесь началась моя жизнь. Жизнь человека по имени Зоэ Артур. Подданство — британское. Место рождения — Ноттингем. Сколько раз я писала это в анкетах, и город лишь на миг всплывал в моих воспоминаниях! Ноттингем. Если он и знаменит чем-то, то тем, что это край Робин Гуда, место, где вспыхнула забастовка шахтеров, его именем была названа команда, которая выступала против Ливерпуля, — это был мой клуб в юности, хотя меня тогда больше интересовали игроки, чем сам футбол. А теперь вот я здесь. Я задерживаюсь на этой мысли, даю себе несколько секунд на то, чтобы взвесить ее.
Наш отель находится на внутреннем кольце — прямо под нами большая развязка. Машины выстраиваются в очередь, рвутся вперед, выскакивают из затора и мчатся дальше. Если дороги — это артерии, то машины — кровяные шарики, вечно противящиеся тенденции к закупорке. Подобные сцены можно наблюдать во всех городах, больших и маленьких. Глядя на них с моей точки обзора, где тройное стекло заглушает звук, я вспоминаю, что оставила позади свою жизнь. Странно думать, что она так или иначе продолжается, несмотря на мое отсутствие. А это — промежуточный эпизод, из которого я вернусь. Я ведь здесь из-за папы. Я здесь из-за себя. Я здесь потому, что именно в этом городе наверняка найду ответ на адское сомнение, которое породило в моем мозгу расследование в связи со смертью папы.