Всему Парижу, жителям многих других городов рассказывали потом присутствующие на этом ужине, как действительно они увидели тени непримиримых бунтарей и богохульников — просветителей-энциклопедистов. И эти тени говорили. Отвечали на вопросы. Но что они говорили, подумать только, что они говорили! Их бестелесные уста источали мед для аристократических ушей. Калиостро умел договариваться с духами.
Дидро заявлял: «Я не был ученым, каким меня считали… Я заимствовал то там то сям… Мои произведения через 50 лет будут забыты».
Духи д'Аламбера, Вольтера и других просветителей изрыгали хулу на самих себя, на идеи просвещения, опровергали содержания собственных произведений, каялись в прегрешениях против веры и Церкви Христовой.
Итак, Калиостро занялся вызыванием духов. Этому не мог помешать никакой Месмер и никакой магнетизм, тут успех был гарантирован. И надо отдать должное прозорливости Калиостро — падкие до новизны парижане скоро забросили все свои увлечения и не хотели слышать больше ни о чем, кроме как о «божественном» Калиостро. И такое прилагательное к его имени действительно утвердилось в Париже. Слава его росла с неимоверной быстротой. Несомненно, помогали ему и страсбургские друзья, народ очень видный и влиятельный, с серьезными связями в столице. Таким образом, часть славы опережала Калиостро, но остальное он все-таки завоевал лично волшебными сеансами с вызыванием духов. Сам король Людовик XVI увлекся общим настроением, объявив, что всякое оскорбление великого кудесника будет карать, как оскорбление его величества, — случай уникальный в своем роде.
Обыкновенно вызывание теней умерших проводилось за ужинами, которые Калиостро устраивал у себя на дому. Выбор вызываемых теней предоставлялся гостям.
Калиостро приглашал известное, большей частью незначительное число гостей, рассаживал их за столом с двойным по сравнению с числом гостей числом приборов. Хозяин объявлял, что пустые приборы предназначаются для тех особ, души которых гости пожелают вызвать. Когда собравшиеся усаживались за стол, прислуга вносила кушанья, а затем все лишние люди удалялись, и никому больше, под страхом смерти, не позволялось входить в зал. Гости называли имена собеседников с того света, которых желали видеть, и Калиостро объявлял, что все назначенные лица тотчас явятся, как живые, материализованными фигурами и займут свои места за столом.
Ужины пользовались необычайной славой. Но Калиостро понимал, что на одном духоведении далеко не уедешь и что оно, как всякое зрелище, скоро надоест. Он вновь обратился к египетскому масонству.