Оглядев окружающих, выглядевших, надо заметить, далеко не лучшим образом, король обратился к ним:
– Ab imo pectore (с полной искренностью, от души) должен признать свою ошибку. Пан Станислав (Любомирский), наверное, был прав, атаковать этих лайдаков следовало еще вчера, пока они не успели укрепиться в своем таборе. Errare humanum est (человеку свойственно ошибаться). Выношу ad disputandum (для обсуждения) предложение атаковать врага через час после смены ими пехоты. Выжидать их атаки после такой ночи считаю нецелесообразным.
– Я же говорил!
– Какой смены?!
– Почему не немедленно?!
– Бить их немедленно, втоптать быдло в землю!!
– Отправить всех их ad patres (к праотцам)!
И без того не склонные к законопослушному или чинному поведению, взвинченные тяжелой ночью, магнаты заговорили, точнее – заорали, дружно и одновременно, но каждый о своем. Ведь каждый из них мнил себя великим человеком, об этом сохранилось достаточно свидетельств.
Выждав короткое время, дав людям выплеснуть эмоции, уловив секундное затишье, король продолжил:
– Вельмоповажне панство, я, так же как и вы все, и сам горю в нетерпении уничтожить этот сброд. Однако не только атака, даже вывод войск в поле был бы ошибкой. Наши разведчики донесли, что Хмель, не имея возможности держать свое огромное войско здесь, расположился в полутора милях (около шести километров), у водопоя. Пехоту он разделил на две части, вы все видели вчера вечером смену одной половины на другую, утром отдохнувшие и выспавшиеся разбойники сменят тех, кто не давал спать нам. А на флангах, как и вчера, выстроится конница.
– Так почему нам не воспользоваться отсутствием большей части этих… porcas (свиней) и не уничтожить тех, кто имел наглость мешать нашему сну? Их, как мне доложили, много меньше ста тысяч. Одним ударом можем смять! – прервал, что считалось вообще-то недопустимым, доклад короля Любомирский.
– Пан Станислав может вспомнить хоть один случай, когда польской армии удавалось взять казацкий табор одним ударом? Вот так – атаковать и взять. Мне ничего подобного не припоминается. Каждый раз победы над разбойниками давались нам большими кровью и усилиями.
– Но у нас огромная, не виданная для Польши армия!
– Так и в таборе сидит не двадцать-тридцать, а около ста тысяч лиходеев. И наверняка уже идут сюда остальные, один Бог знает, в каком числе. Мы атакуем табор, а нам в спину ударят все эти орды конницы и еще сто тысяч пехоты. Вы такого развития событий хотите?
Любомирский возмущенно вскинулся, но отвечать не стал, лишь махнул рукой.
– И что предложит делать ваше величество? – вступил в разговор другой магнат из Малой Польши, один из ближайших друзей короля, коронный гетман Адам Казановский.