Подскакав довольно близко к валам польского лагеря, враги сделали по несколько выстрелов каждый по нему из луков навесом через вал с частоколом, убив и ранив еще с десяток человек. После чего, подобрав трех или четырех своих, попавших под пули ответной стрельбы, весьма недружной, нечастой и неточной, поскакали прочь. Король и гетманы узнали о причинах возникшей вдруг замятни уже после того, как вражеские всадники убрались прочь.
Требования о немедленной погоне, зазвучавшие вскоре, командование сочло неразумными. Уж что-что, а тактический прием кочевников заманивания в засаду притворным бегством полякам был известен хорошо.
Вскоре, подтверждая мудрость командования, на поле сразу по двум дорогам стали выезжать боевые возы. Казаки, не тратя времени зря, тут же выстраивали их в табор, скрепляли колеса цепями и окапывались. На глазах занявших вал наблюдателей будто волшебным образом выросла крепость. Неказистая, с неглубоким рвом и вроде бы смехотворно низкими стенами-возами, но уж поляки-то знали, сколько крови надо пролить, чтобы ею овладеть. Причем это произошло так быстро, что, пожалуй, даже знаменитые гусары не имели ни малейшего шанса успеть этому помешать. Возы составили заведомо до того момента, как они могли надеть доспехи, взнуздать коней, выехать в поле и, построившись, атаковать. Да и не отдавал никто такого приказа – атаковать. Командование в очередной раз занялось говорильней.
Между тем польский лагерь немедленно забурлил, кто-то спешил к частоколу на валу для отражения возможного штурма, кто-то – таких было как бы не больше – бестолково метался. И сразу здесь поползли самые дикие, но почему-то передаваемые как достоверные слухи. Об иноземцах, предавших поляков за казацкие деньги и пропустивших врагов для внезапного нападения, о страшных колдунах-характерниках, сумевших сделать войска невидимыми на марше…
* * *
От неразрешимых проблем голова раскалывалась не только у Владислава IV Вазы, их и гетману Богдану Хмельницкому хватало. Очень долго пришлось ждать союзников с востока. Черкесы зачастую добирались через горные перевалы, а они освобождались от снега порой к маю. К тому же из-за вражды некоторым приходилось идти окольными путями, делая большой крюк, обходя земли своих кровников. Калмыки же не могли идти в поход до высыхания травы в степи. Уж очень велик был шанс на набег враждебных казахских или узбекских племен. Дождавшись суши, калмыки выжгли степь на несколько переходов к юго-востоку от своих кочевий, гарантируя таким образом свои семьи от пленения и рабства. Только после этого сыновья Хо-Урлюка смогли двинуть воинов на запад.