— Почему это по обычаю? — ревниво спросила Аник. Ей совсем не хотелось становиться невестой этого горбоносого князя, пусть он даже и богат, и знатен, но стало обидно — он посватался ведь к ней, к Аник, а сам, оказывается, жениться не хотел.
— У вашего народа, — пояснила Прудис — хоть она и была родственницей князя, отец ее был из шаваб, и Прудис тоже иногда называла себя шаваб, — у вашего горского народа есть такой обычай: если невеста умирает до свадьбы, жених должен жениться на ее сестре или ближайшей младшей родственнице. И то же самое, если жених умирает или погибает, то его брат женится на невесте. Но это раньше так было, сейчас уже обычаи не соблюдают, а только вспоминают их, для приличия… Ему ведь, наверное, уже лет двадцать пять, а тебе только шесть минуло на Благовещение, еще лет десять ждать, пока ты вырастешь — он уже будет стар для тебя. Князь наш найдет тебе молодого красавца-витязя, на белом коне, и будешь ты княгиней Красной крепости, золотко мое…
После этих слов Прудис захрапела — она была толста и храпела очень громко, но храп ее не мешал Аник думать.
Девочка думала о том, как долго — десять лет, и что если князь Горгий сейчас такой старый, то каким же он будет спустя эти годы. Наверное, таким, как живущий в привратницкой старый Кена — седым и сгорбленным. Нет, Аник не хотела выходить за такого старика — она ведь к тому времени вырастет, и будет такая же красавица, какой была Тамил.
Подумав о сестре, Аник пожалела бедняжку — по словам Хильды, Тамил стала женой страшного Горного Короля, и никогда больше не выйдет из его пещеры на поверхность, погулять по лугу или по лесу, подышать легким горным воздухом, полюбоваться восходом солнца и звездным небом. Вспомнив о Тамил, Аник вспомнила вдруг и то, что сказала Хильда о предсказании. Мать как будто испугалась этих слов — она даже ничего не ответила Хильде, и отец тоже как-то странно смотрел на старуху, когда она вторично упомянула о некогда предсказанном. Аник растолкала Прудис.
— Скажи мне, Прудис, что это за предсказание, о котором говорила твоя бабушка? — требовательно спросила она, когда Прудис, наконец, проснулась.
— Золотко мое, спи, не думай ни о чем, — зевая, сказала Прудис, — ночь уж совсем…
— Прудис, если ты мне не скажешь, я всю ночь буду ворочаться и щипаться, и не дам тебе спать.
— Да не знаю я ничего ни о каком предсказании! — воскликнула Прудис, — спи лучше! А не то я кликну Одинокого Тролля, он придет и съест тебя.
— Не кликнешь, — сказала Аник, поразмыслив, — потому что он тогда тебя тоже съест. И ты знаешь про предсказание, потому что Хильда тебе рассказывала, она тебе все рассказывает. Поэтому давай, говори! — Прудис, зевая, хныкала и стонала, что ничего такого она не знает, и вообще давай спать, и спроси у Хильды, если тебе так интересно, но Аник была неумолима и щипала пышный мягкий бок девушки всякий раз, как Прудис начинала храпеть.