Прудис уехала на несколько дней, и вернулась в сопровождении плотного краснолицего мужчины средних лет, одетого необычно — не так, как одевались мужчины в крепости и в селении.
— Мой отец хочет поговорить с князем, — робея, сказала она княгине. Глаза у Прудис были красные, а веки припухли, как будто она плакала.
Старая Хильда при этих словах очнулась от дремы.
— Хейнц здесь? — спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь, и подозвала Аник: — Цветочек мой, помоги мне встать! Хочу пойти размять свои кости на солнышке.
Аник удивилась — за всю весну Хильда еще ни разу не выходила на двор.
Она успела еще услышать, как княгиня поздоровалась с мужчиной вежливо, но сухо, как будто он чем-то вызвал ее неудовольствие, и сказала:
— Мой муж не захочет говорить с тобой, Хейнц. Можешь обратиться со своей нуждой ко мне.
Аник усадила Хильду на нагретый солнцем камень у входа, и хотела было вернуться в кухню, как оттуда выскочила Прудис, размазывая по щекам слезы, и плотно притворила за собой дверь.
— Не отдаст, нипочем не отдаст, он всю дорогу мне о том говорил, что не отдаст меня за горца, что же мне, так, незамужней, и состариться?
Хильда заговорила с Прудис на своем родном языке, который Аник понимала плохо. Аник подставила солнцу лицо и задумалась, жмурясь от лучей и от удовольствия. Ей было жалко Прудис, хоть прежде она и очень не хотела, чтобы Прудис выходила замуж — ведь тогда она, Прудис, больше не будет спать с Аник в одной постели и рассказывать ей сказки. Но все девушки должны выходить замуж, это-то Аник понимала прекрасно, а Вардан ей, в общем-то, нравился — веселый и добрый, он никогда не отмахивался от Аник, когда она расспрашивала его о том, как живут люди в других землях, и не говорил какую-нибудь глупость, как другие, а подробно и обстоятельно отвечал на все вопросы девочки. Иногда он помогал ей доить коз, если не было у него другой работы и если никто этого не видел. А на Пасху он привез Аник в подарок зайчонка, и некоторое время зайчонок жил в комнате Аник, и она кормила его травой и морковкой, а потом зайчонок куда-то сбежал. Нет, Вардан был для Прудис подходящим женихом, решила Аник. И князь Варгиз был согласен…
— Прудис, но ведь мой отец главнее твоего, — сказала Аник, — пусть он прикажет твоему отцу выдать тебя за Вардана.
— Ой, цветочек мой, — сказала Хильда, пожевав губами, — отец властен над дочерью, и ни князь, ни король ему не указ. Ну да ничего, княгиня женщина умная, я думаю, она уговорит Хейнца.
— А ты? — спросила Аник, — ведь тебя он должен слушаться, ты ведь ему мать.