8.
Однажды ночью в крепость принесли тело подстреленного охотником каптара.
Женщины пекли хлеб. Этим делом в крепости занимались не часто — раз в две или три недели, и требовало оно всех женских, имеющихся в крепости, рук, даже ковры в этот день не ткали.
В большом чане смешивали воду и муку, добавляли туда соль и закваску, потом долго, сменяя друг друга, месили тесто. Когда тесто переставало прилипать к рукам, его вытаскивали на длинный стол и снова месили, разделив на небольшие куски. Потом тесто раскатывали тонко-тонко и укладывали на железные противни. Эти противни ставили на железную решетку в стоявшую во дворе крепости печь. Под решеткой разводили огонь, который должен был быть равномерным и не дымить, поэтому дрова отбирались определенного размера и только сухие.
Аник следила за огнем, подкладывая тонкие поленья и выгребая золу. Когда хлеб был готов, Аник звала кого-нибудь из женщин, они вместе доставали тяжелые железные противни и отставляли в сторонку — остывать.
Еще не рассвело, только над горами появилась светлая полоска, предвещавшая скорое появление солнца. Ночь казалась еще темнее от гудевшего в печи пламени, и Аник немножко боялась — не по-настоящему, а так, как боятся дети страшных сказок, рассказанных им на ночь: и сердце замирает от ужаса, и каждая тень кажется страшным троллем или горным великаном, но в глубине души отрадно и сладко сознавать, что здесь, за стенами дома, тебя никто не тронет, и не проберется сюда ни кровожадный гоблин, ни злой кобольд…
Гревшаяся у огня собака вдруг вскочила и тихо заворчала, глядя в темноту и напружинившись, как перед прыжком.
Старый Кена спустился со своей башенки, поздоровался с Аник и сказал:
— Кто-то поднимается по дороге в крепость, дочь князя. Я не хочу шуметь, но ты побеги в караулку…
Чтобы воины не путались под ногами, женщины, начав печь хлеб, отправили их спать — не по домам, потому что это не понравилось бы князю Варгизу, но в небольшое помещение рядом с кухней, где дружинники обычно грелись в случае непогоды. Аник сбегала туда и растолкала Джоджо:
— Джоджо, вставай, кто-то идет в крепость!
Джоджо, прихватив копье, выскочил во двор. Кена уже отпирал боковую калитку, которой пользовались, когда ходили за водой, или когда в крепость приходил пеший путник.
— Свои, свои, — успокоил Кена встревоженного Джоджо, — Гив на охоте подстрелил чужака и принес в крепость посмотреть, кто это.
Гив был юноша из соседнего с крепостью селения. Он совсем недавно стал взрослым и получил право именоваться мужчиной.
Сгибаясь под тяжестью ноши, Гив вошел в калитку и осторожно опустил тело на плиты, которыми выложен был двор крепости.