— Почему ты не напишешь отцу, чтобы он выслал тебе денег? — спросил его как-то Хаджия. — Так и будешь голодать все время?
Брычков нахмурился.
— Отцу я писать не смею и не хочу ни о чем просить.
— Почему?
— Не могу.
— Почему не можешь? Разве ты ему не сын?
— Стыдно мне.
— Стыдно?.. — удивился Хаджия. — А голодать, по-твоему, лучше?
— Лучше… Я ушел от него не спросясь. А теперь стану просить: папа, пришли мне денег?! Как это получится? Нет, не могу… Лучше умру с голоду…
— Что же ты будешь делать?
— Буду работать, на любую работу пойду.
— А в Свиштов не вернешься?
— Нет, это невозможно. Теперь я на подозрении у турок, и они посадят меня. Уж лучше оставаться здесь, на свободе.
— Но ты не привык к такому житью.
— Ничего, привыкну. А потом… должно же что-то произойти. Я жду этого.
Хаджия взглянул на него с недоумением.
— Если образуется новый отряд, — объяснил Брычков, краснея, — я переправлюсь с ним в Болгарию.
— Новый отряд? Не верю я в это.
— Я об этом слышал в Свиштове. А разве мы не будем драться с турками?
Хаджия призадумался.
— Если организуется новый отряд, я тоже в него вступлю… Почем знать, может быть так и будет… Говорят, что Панайот скоро вернется из Сербии. Возможно, как раз для этой цели. Коли умирать, так по крайней мере знать, за что. А здесь жизнь собачья, — добавил Хаджия и сплюнул.
— А где Македонский?
— В Молдавии. Говорят, стал управляющим у какого-то помещика.
— А Попче?
— Попче взял к себе один огородник с условием, что он ему поможет сажать лук. Остальные работают где-нибудь или голодают, как мы с тобой. Это не жизнь, а каторга. Собачья жизнь. Лучше в отряд. Я все еще берегу свое оружие. Не продаю его.
Вдруг Брычкова осенила счастливая мысль:
— Ну, брат, и дураки же мы с тобой! Голодаем столько дней и не видим, что можем легко раздобыть денег.
Хаджия оживился.
— Где? — спросил он поспешно.
Брычков показал на свою одежду.
— Видишь, эта куртка еще совсем новая и штаны хорошие… Я их купил перед самым отъездом сюда. Да еще часы! За них можно взять не меньше пятидесяти франков.
Хаджия пришел в восторг.
— Браво! Ну и ослы же мы были! То есть… я не посмел тебе сказать. Ну, пойдем же скорей.
И, насвистывая песенку: «Мы богатства не хотим, нам не нужно денег», — он тотчас же потащил Брычкова на толкучку, где торговали старой одеждой.
Наутро Брычков преобразился. Теперь на нем была обтрепанная по краям куртка с засаленным воротником неопределенного цвета; старые, протертые на коленях штаны, обшитые внизу кожей, и вместо ботинок стоптанные солдатские сапоги. От прежнего наряда осталась только шляпа — подарок знаменосца.