— Ээээ… привет, Кнарра, — отозвался Трий, с усилием сглотнув слюну. Задние ноги независимо от него исполнили несколько плясовых движений, а хвост распушился самым неприличным образом.
Кобылица хитро прищурилась:
— Вижу, ты рад меня видеть?
«Безумно, — с досадой подумал жеребец. — Как нищий корчму: из окна едой тянет, а приходится мимо проходить».
— Что ты здесь делаешь?
— Гуляю, — мурлыкнула нахалка и в доказательство неспешно обошла вокруг замершего жеребца, будто невзначай задев его крупом. Трий стиснул зубы. — Что, неудачный денек?
— Нормальный.
— А где ж твоя добыча?
— Кнарра, чего тебе надо? — напрямик спросил жеребец, стремясь поскорее покончить с приятным до отвращения обществом.
— Да так, поболтать хотела. — Кобылица невинно пожала обнаженными плечиками. — А ты чем-то занят?
— Нет, просто ты занята, — грубо ляпнул Трий. Вот привязалась! Ей забава, а ему хоть сквозь землю провались.
— Ну-у, разве настоящего жеребца это остановит? — Кнарра провокационно махнула хвостом.
Трий, не отвечая, пошел дальше. Ноги заплетались, что есть мочи противясь хозяйскому решению. С возрастом он люто возненавидел весну, чьи сладкие дары оборачивались для него ядом. Другие жеребцы с утра до ночи сражались за желанный приз на песчаном пляже Родового озера… а он не имел права даже подойти к берегу.
— Они там, а ты здесь, — словно прочитала его мысли красотка. — Кто узнает? У Гитра в роду были гнедые…
Жеребец приостановился в нерешительности. Кобылицы по весне тоже становились блудливее кошек, однако без мужского внимания не оставались даже самые старые и уродливые. Напротив — хуже всего приходилось молодым и красивым, которые хоть и гуляли с вожаком табуна, да вот беда: в компании еще дюжины. Жди еще, пока до тебя дойдет очередь, грызись с соперницами… Может, она и не шутит, а упускать такой случай…
Кнарра уже стояла с ним бок о бок, прогнув спину и мелко, часто вздрагивая. Смотрела кобылица куда-то вверх, на невидимого под солнцем жаворонка — ничего не вижу, ничего не слышу, мало ли кто там сзади подкрался… В висках у Трия зашумело, глаза заволокло багровой пеленой. Он щелкнул зубами и взвился на дыбы, неуклюже подогнув передние ноги, но едва успел ощутить брюхом теплую спину кобылицы, как спаренный удар в круп опрокинул его на землю.
Подняться ему тут же помогли — лишь затем, чтобы наградить еще одним ударом, на сей раз кулаком и под дых.
— И что же ты, поганец, тут делаешь?! — Вороной Бронс был в ярости. Три дня назад лучшие жеребцы табуна сходились в смертном бою ради этого белого цветочка — и чтобы его походя сорвал какой-то недомерок?!